Император Петр I Алексеевич

Из всех известных исторических личностей для меня наиболее всего был интересен Петр Великий. Может быть потому, что я живу в Петербурге, где все связано с Петром, а может быть потому, что Петр очень противоречивая фигура и противоречивость оценок Петра началась сразу после его смерти.

Документы и материалы, связанные с Петром, которые я изучал, не кончались, их бесчисленное множество. И я скоро понял, что все изучить невозможно, но для меня обозначились какие-то странные и таинственные вещи, и чем больше их появлялось, тем более человечней становилась личнось Петра. Меня прежде всего интересовало, что это был за человек? Как внутри этого исполина, занятого государственными делами, дипломата, военного начальника, реформатора, жил обыкновенный человек, который горевал оттого, что сын его Алексей не разделяет его взглядов, что нет у него маленького сына, с которым он мог бы общаться иначе и иначе строить отношения. Обыкновенный человек, который разочаровывался, страдал, дружил, впадал в тоску и меланхолию...

И я наконец начал понимать, что это то внутреннее призвание, не осуществленное, которое жило в нем параллельно с его царской службой, с его королевской короной, которую он то и дело снимал, надевая то шляпу, то матроский берет. Это - тайное призвание, призвание естествоиспытателя. И действительно, его можно застать то за телескопом в Гринвиче, то в Голландии у Ливенгока за микроскопом, где он наблюдает, как течет кровь в кровеносных сосудах угря... Множество вещей, которые не давали ему покоя и которые сближали его с Ломоносовым. Существует легенда о том, что Ломоносов был его незаконнорожденным сыном. Может быть, никто из историков всерьез не занимался таким предположением, но здесь, как в каждой легенде, есть очень важное звено - возможность продолжения Петра в Ломоносове, как неосуществленный вариант его жизни.

Вообще история - это всегда версия. История, это не столько, на самом деле, документы, факты, события, сколько, прежде всего, чувствование людей, их настроения. Чувствование того, что почти не отражается ни в каких документах, но что во многом определяет ход истории.

Петровские тайны проступали одна за другой и я позволю себе хотя бы на некоторых из них остановиться, потому что они кажутся важными и значительными. Прежде всего - как и откуда мог появиться такой человек, как Петр? Откуда в этой дремотной, душной и традиционно застывшей обстановке Кремля вдруг появляется этот юноша, полный энергии, неизвестно откуда знающий, что ему делать, и как это делать? У него же не было, на самом деле, никаких серьезных учителей. И вдруг он появляется перед нами уже почти как государственный муж.

Появление каждого гения загадочно, но появление Петра выглядит особенно удивительно.

Море. Петр обожал море. Причем с годами страсть к водной стихии росла в нем. Тоже не понятно, откуда такая любовь? Ведь в детстве Петр безумно боялся воды и когда его переправляли через речку, он кричал и плакал. А потом вдуг, начиная с 14 лет, появилась любовь к морю, к хождению под парусом. Что произошло? Как он преодолел страх перед водой?

Каждый человек - это неразгаданная тайна. Но лабиринты душевной жизни Петра особенно любопытны и заманчивы, потому что они многое определили в истории государства Россия.

Петр - фигура гигантская и совершенно необъятная. То, что он успел сделать для России даже не поддается перечислению - первая газета, новый календарь, новый шрифт для печатания книг, географические экспедиции, Петергоф, фонтанная система, флот, артиллерия, мундиры, первые библиотеки и музеи... Перечислить все невозможно, но дело в том, что это не просто перечень, это те вещи, которые он сумел и успел внедрить в нашу жизнь, которые прижились и которые стали частью российского быта.

В итоге вырисовывается мифологическая фигура, Геракл, сумевший продвинуть Россию как огромное инертное тело, которое получило толчок исключительно благодаря личности одного человека.

Убийство Ивана Нарышкина

В Адмиралтействе проходил смотр вновь прибывших мастеров. Петр лично досматривал их, он придавал большое значение людям, которые должны были работать над его проектами. Считается, что Петр был царем-плотником, но это не так, он был царь-инженер. И вот он обходил строй стоящих мастеров и вдруг, остановившись у одного из них, стал вглядываться в его лицо: "Это ты... Это ты, из тех, кто убивал Ивана Нарышкина!?" - "Нет, нет!" - в ужасе отшатнулся тот. "Нет, это ты!". И лицо у Петра, перекосившись, стало дергаться. Все приближенные знали, что это наступают минуты страшного гнева. Человек, на которого указывал Петр, побледнел, повалился ему в ноги: "Прости, государь, прости ради Бога!"

Это был один из тех стрельцов, которые 30 лет назад хотели убить его, его мать, его брата Иоанна. 30 лет прошло с тех пор, но лица их навсегда отпечатались в памяти Петра, и всегда преследовали его по ночам в снах.

Это происходило тогда, когда Петру было 10 лет. Мать, Наталья Кирилловна, вывела его и старшего сводного брата Иоанна на красное крыльцо в Кремле. Внизу бушевала пьяная толпа стрельцов в красных рубахах, которые явились в Кремль с требованием выдать им для суда брата Натальи Кирилловны, Ивана Нарышкина.

К расправе стрельцов подговорили Милославские во главе с Софьей, рвавшейся получить регенство, и поводом было, якобы, спасение Иоанна, который по происхождению своему был Милославским. И вот началась расправа над Нарышкиными, над их друзьями, над их защитниками. Сперва сбросили вниз с крыльца Ивана Долгорукова, прямо на подставленные стрельцами копья, потом Матвеева, а потом принялись искать Ивана Нарышкина, на которого указала Софья, и который, как она считала, был главной опорой Натальи Кирилловны. А он действительно был опорой и любимым дядькой маленького Петра, Иван Нарышкин играл с ним, ухаживал за ним, обеспечивал его военными игрушками, занимался им, отчасти заменяя рано умершего отца.

Наталья Кирилловна спрятала своего брата и стрельцы, не найдя его, пришли на следующий день. Тогда Софья сказала матери Петра: "Надо его выдать, иначе всех уничтожат и их будет не остановить". И бояре, подступив, тоже потребовали его выдачи. И она, рыдая, попросила привести прятавшегося где-то в чулане брата, никто кроме нее не знал, где он прятался. Нарышкина привели. Он уже понимал, к чему идет дело.

Наталья Кирилловна сказала брату, что ему надо выйти к стрельцам. Нарышкина повели в церковь, дали ему в руки икону. Он сказал: "Я понимаю, что я погибну. Но хоть спасу вас всех". И, держа образ над головой, вышел к стрельцам. Его сразу схватили и потащили в застенок. Пытать.

Почему пытать? Что хотели они узнать? А хотели, чтобы Нарышкин признался в сговоре убить Иоанна. Это признание могло бы быть оправданием для стрельцов, оправданием их бунта. Они понимали, что добром для них эти убийства не кончатся. Но Нарышкин стойко выдержал все пытки и не признался в этом. Тогда его потащили на Красную площадь, на Лобное место, отсекли ему руки, потом ноги, потом голову... Четвертовали, и разбросали останки по площади, которая была уже вся скользкая от крови. И все это происходило почти на глазах у 10-летнего Петра. За два дня около 60 бояр было казнено четвертованием.

Петр вынес все это, как отмечают современники, мужественно. Но вскоре повалился в горячке и ужасы тех дней навсегда кошмаром сопутствовали ему всю его жизнь. Чтобы спокойно спать, он был вынужден класть рядом кого-нибудь из денщиков.

И вот, спустя 30 лет, он, опознав одного из этих стрельцов, безошибочно указал на него, так отпечатались лица некоторых из них в его памяти. Все детские годы после стрелецкого бунта он рос в атмосфере страха, ненависти и подозрения. Семь лет он был отравлен этими страхами. Стрелецкий топор как бы расщепил это прекрасно задуманное Божье творение, потому что все отмечали и говорили что это был живой, добрый, веселый, счастливый мальчик. Но яд кровавых побоищ и страхов отравил его. И когда, спустя семь лет, возник только слух о новом восстании стрельцов, Петр из Преображенского, где он был, вскочил на лошадь в одной ночной рубахе, босиком и помчался под защиту Троицкого монастыря.

Историки пытаются оправдать некоторые поступки Петра, к примеру, его отъезд из-под Нарвы перед началом сражения, забывая при этом, что ужас тех дней породил в нем страх, лишил его мужества. И то, что потом Петр вел себя так храбро и стойко, свидетельствует о том, как он воспитал свою волю, как он сумел переделать себя. Главное обвинение, которое постоянно предъявляют Петру, это то, что он отличался крайней жестокостью, забывая все то, что испытал этот человек в детстве. Другой бы, может быть, тронулся умом, или у него бы породилась истеричность и припадочность, или проявились бы те черты характера, которые мы видим у Ивана Грозного. Нет, Петр совладал с собой. Он человек огромной воли. И то, что он срывался, что в гневе перекашивалось его лицо - это последствия тех ужасных картин, которые сопровождали его всю жизнь.

Что же стало с тем бывшим стрельцом, которого Петр опознал в Адмиралтействе? Петр приказал, чтобы больше он на глаза ему не появлялся, выслал его в Сибирь и сказал, что если он когда-нибудь его увидит, то велит казнить. Все-таки сдержался. Спустя 30 лет он уже умел удерживать себя даже в самых отчаянных случаях.

Анна Монс

Первый роман у Петра был с Анной Монс, жительницей Немецкой слободы. Петру было тогда 19 лет. Он любил посещать Немецкую слободу, где жили немцы, шотландцы, голландцы. Там была совершенно иная обстановка, чем в Москве, в Кремле. Там были аккуратные деревянные домики, пили чай, кофе, пиво, была фарфоровая посуда, на стенах висели картины, играли на органах, на фисгармониях. Это была другая жизнь. И не мудрено, что в этой жизни особо привлекательной ему виделась веселая, крепкая, красивая девица Анна Монс.

Роман у них развивался бурно, стремительно. Она была женщиной довольно изобретательной в любви и Петру нравилось проводить с ней время. Не смотря на все его отлучки, связанные с поездками по России, этот роман довольно крепко "завязал" Петра и был для него серьезным и глубоким чувством.

И вот Петр уезжает в первое свое заграничное путешествие. Это путешествие продлилось полтора года. В течение этого времени, захваченный и увлеченный новыми приключениями, своей новой работой на верфях, он не написал ни одного письма Анне.

Пришло время возвращаться в Москву. Приехав, Петр немедленно отправляется к Анне Монс. А тут, как назло, происходит следующее. Накануне, за день до приезда Петра, купаясь в реке, утонул саксонский посланник и в камзоле его была найдена перевязанная стопка любовных писем - переписка с Анной Монс. Об этом немедленно доложили Петру, еще и приукрасили соответствующим образом, и Петр устраивает Анне бурную сцену - как она посмела завязать роман, вместо того, чтобы дожидаться его?

Анна, расстроенная смертью своего возлюбленного, тоже не остается в долгу и предъявляет Петру свои претензии, что он ее забыл, что за полтора года ни разу не прислал ни одной весточки.

Эти выяснения отношений заканчиваются тем, что разгневанный Петр сажает ее под домашний арест. Находясь под домашним арестом, Анна Монс пользуется правом принимать гостей и в числе их у нее в доме появляется прусский посланник, друг утопшего, Кайзерлинг. Этот Кайзерлинг вначале посещал ее на правах друга и утешителя, а затем и сам влюбляется в Анну. Их отношения развиваются, и через некоторое время он делает ей предложение, и она отвечает ему согласием. Но для того, чтобы сыграть свадьбу, необходимо, прежде всего, снять опалу в виде домашнего ареста, да и вообще необходимо разрешение и благословление самого государя.

Кайзерлинг обращается к Меньшикову. А надо сказать, что фигура Меньшикова была наименее подходящей для этой ситуации, потому что Меньшиков, пользуясь ссорой между Анной Монс и государем вздумал посватать государю свояченицу, и ему не выгодно было выступать на стороне Анны Монс. К счастью, ничего из этого сватоства не вышло, свояченица была некрасивой и с отвратительным сварливым характером, и Петр решительно отказал Меньшикову.

Кроме того, Меньшиков не любил Анну Монс - как фаворит, он не терпел других фаворитов. И поэтому Анна Монс его совершенно не устраивала как возлюбленная царя, а может быть даже и больше. Тогда Меньшиков, исходя из всех своих этих чувств, и будучи неплохим психологом и очень хорошим интриганом, сказал Кайзерлингу: "Для того, чтобы снять домашний арест и добиться разрешения Петра на брак, надо получить письменные доказательства того, что вы действительно хотите пожениться. Поэтому от Вас и от Анны Монс нужны письменные просьбы на имя государя". Тем временем Петру внушают, что со стороны Анны Монс все ее бывшие отношения с Петром связаны исключительно с корыстью. А Анна действительно пользовалась Петром, чтобы заниматься ходатайствами, за которые брала подарки и другие подношения, не брезгуя ничем. И вообще, корысть - отличительная черта семейства Монс.

После всех этих внушений Петр приезжает к Анне Монс и говорит ей о том, что у него тоже были серьезные намерения относительно их общей судьбы, что он хотел видеть ее своей женой, государыней, а она прельстилась на этого хромого, старого человека. Разговор этот ни к чему не приводил - Анна твердо стояла на своем. И раздосадованный Петр отбирает у нее свой портрет, усыпанный бриллиантами, который когда-то подарил ей. Поступок не очень мужской, но ревность отвергнутого не знает никаких запретов.

Через некоторое время происходит очередной дипломатический прием, где не успокоившийся Петр подходит к Кайзерлингу и говорит: "Как Вы могли обманным путем обольстить женщину, которую я люблю и относительно которой у меня были самые серьезные намерения?". Меньшиков подхватывает эти слова и начинает оскорблять Кайзерлинга, намекая на его мужские недостатки. Дело чуть было не дошло до драки, Кайзерлинга спускают с лестницы, и внизу офицеры Меньшикова избивают его.

Естественно, разразился дипломатический скандал. После такого скандала, по всем правилам, Кайзерлингу нужно было уезжать из России. На это, возможно, и был расчет у Петра - Кайзерлинг уедет, Анна Монс останется одна и отношения могут возобновиться. Во всяком случае, надежда будет. Но Кайзерлинг не уезжает и совершает совершенно унизительную акцию - он пишет Меньшикову письмо, где всю вину принимает на себя и просит прощения. В результате он остается в Москве и сочетается законным браком с Анной Монс.

Для Петра это была просто невозможная история - впервые он убедился, что он не всевластен. Он, который пользовалася таким успехом у женщин, молодой, красивый, да что скромничать - царь, самодержец, получил отставку у женщины, которой предлагал все. А Анна Монс своим примером показала, что корысть не сосуществует с гораздо более сильным и ярким чувством, с любовью.

"Уши без дырок"

Вы знаете, что постоянно злило и мучило Петра? Это лихоимство, взятки, мздаимство и, особенно, казнокрадство. Как только он ни боролся с ними. История его борьбы с этими явлениями, которые он постоянно встречал повсюду - это целая эпопея.

Одна история связана с князем Гагариным. Петр назначает князя Гагарина губернатором в Сибирь. До этого князь показал себя очень хорошо, будучи комендантом Москвы, а так как Петру постоянно ставили в упрек то, что он назначает на крупные должности людей безродных или, как тогда говорили, людей подлого происхождения, Петр решил поставить на эту должность князя Гагарина, человека знатного рода. Поставил и, вроде, оправдал себя князь.

Тем временем, в качестве одной из мер борьбы со взятками и казнокрадством, Петр учредил институт фискалов, которые должны были доносить о разных непорядках такого рода. Обер-фискалом был поставлен Нестеров. И вот, к этому Нестерову через год-два после назначения князя Гагарина начали постепенно приходить жалобы на князя: "Нет управы на него, творит, что хочет". А надо заметить, что Петр, мало того, что сделал его губернатором, так еще и отдал ему судейские функции. Жалобы на Гагарина поступали чем дальше, тем больше: "Построил себе дворец неслыханной роскоши, всюду бриллианты, сапфиры, серебрянная посуда, серебрянные подковы у лошадей, потолок - не потолок, а стеклянный аквариум, рыбы там плавают".

Поступают эти жалобы Нестерову в Петербург, Нестеров пересылает их Меньшикову в Сенат, а оттуда никакого ответа и действий. Нестеров выясняет, что Меньшиков принимает поднощения и подарки, в том числе и от князя Гагарина. Вообщем, как говорят сейчас, у Гагарина все было схвачено, а по выражению того времени - уши были без дырок. Ничего из Сената не выходило, все там вязло и глушилось. Тогда Нестеров пробивается к Петру, но письменных доказательств не было - на Гагарина работали ловкие стряпчие (юристы) и никаких подтверждающих документов Нестеров не имел. Жалобы и доносы идут, а документов нет.

Петр понимает, что для того, чтобы предъявить эти претензии Гагарину, нужны доказательства, и он отправляет одного своего верного полковника в Сибирь, в Тобольск, где была резиденция князя, и наказывает полковнику добыть документы, взять свидетельства у чиновников о тех безобразиях, которые чинит князь Гагарин. Инструктирует его о том, чтобы он сделал все умело, достаточно осторожно.

Весь этот разговор совершается в большой тайне, и тем не менее Екатерина откуда-то проведала об этом, вызвала к себе полковника и попросила его, якобы, не расстраивать государя и привести благоприятные сведения. Полковник отправляется в Тобольск. А перед этим Петр поступает предусмотрительно и вызывает Гагарина из Сибири в Петербург под предлогом участия в суде над царевичем Алексеем. Вызвал с тем, чтобы в Тобольске князь Гагарин не мешал полковнику. Естественно, в Петербурге до Гагарина дошли сведения о миссии полковника и он посылает своего гонца, чтобы организовать по дороге свидетелей. Так что полковнику, в угоду Екатерине, не пришлось особенно трудиться, ему и так предоставляли только положительные документы и нужных свидетелей.

У Петра, то ли возникли подозрения, то ли ему кто-то что-то шепнул, но он вызывает к себе денщика Лихарева, одного из самых верных ему людей, и просит его:

- Отправляйся в Сибирь, прикинься помещиком, пьянствуй, гуляй, что хочешь делай, но чтобы тебя не разоблачили и добудь мне документы, настоящих свидетелей. Я хочу, чтобы все было мне доподлино известно.

Так Лихарев и делает - едет по Сибирскому тракту, гуляет, пьет, встречает по дороге возвращающегося полковника, ловко его минует и приезжает в Тобольск, где все уже успокоились. Опечатывает канцелярию и начинает по-настоящему допрашивать чиновников. И добывает документы, обличающие князя Гагарина во вского рода поборах и казнокрадстве. Выяснилось также, что Гагарин делал дорогие подношения государыне Екатерине от своего имени, а покупал их за казенный счет, присваивал.

Полковник же, приехав в Петербург, докладывает Петру, что ревизия проведена благополучно, никаких нарушений не замечено и отзывы о князе Гагарине самые положительные. Петр выслушивает доклад, ничего не говорит.

Возвращается Лихарев. Петр вызывает полковника и просит Лихарева при нем рассказать о том, что он добыл в Тобольске. Полковник выслушал все, упал на колени и стал молить Петра о прощении. Петр его спрашивает:

- Каким образом ты допустил чтобы тебя обманули?
- Да вот, государыня просила меня, и я не мог ей отказать.
- А ты кому присягу давал, мне или государыне?
- Да я боялся вас поссорить, - сказал полковник.
- Поссорить ты нас не мог. Я ей дам взбучку и на этом дело кончится, а вот тебя за нарушение присяги придется казнить.

Состоялся суд. Обоих, и князя Гагарина, и полковника приговорили к смертной казни. Казнили на Троицкой площади. Петр приказал, чтобы весь двор присутствовал на казни. Это была показательная казнь. Петр хотел на примере этом научить всех, припугнуть всех, показать всем, что не посчитается он ни с княжеством, ни со знатностью. Отвечать будут все.

Весь двор и Екатерина смотрели, как повесили князя Гагарина, а полковника, учитывая его заслуги на Полтавской битве, расстреляли.
Виселицу с князем Гагариным потом возили по Петербургу несколько месяцев - на устрашение всем.

"Рука сама берет"

Историй того, как Петр боролся со взятками, поборами - великое множество. Но неискоренимо это зло на Руси. Вот еще одна история.

Однажды Петр ехал в своей карете и услышал, как на запятках денщики громко обсуждали жизнь обер-секретаря Сената, что он построил роскошный дом, в доме большие ковры, мебель, фарфор. Откуда они у него? Никакого наследства он не получал, на скромное жалование чиновника приобрести это было невозможно. Петр не вмешивался, слушал, а потом попросил остановиться у дома обер-секретаря. Дома была только супруга. Петр, сказав, что зашел погреться, прошел в дом, обошел покои, посмотрел, извинился и поехал в Сенат.

В Сенате, дождавшись окончания заседания, отозвал обер-секретаря в другую комнату и спросил, откуда у него дома такая роскошь? Обер-секретарь начал говорить, что экономил каждую копейку, влез в долги...

- А взяток никаких не брал? Ничего сказать больше не хочешь?
- Да нет, государь, ничего я не брал, работал честно.

Хорошо, посадил Петр его в карету и повез в крепость, а там повел в пыточную комнату, где офицеры допрашивали каких-то преступников. Петр был суров и хмур:

- Если не хочешь здесь остаться, рассказывай все, как есть.

Испугался обер-секретарь, упал на колени и стал рассказывать о том, как он брал за разного рода просьбы и ходатайства, как он брал задолженности, сколько и с кого. Петр выслушал и сказал:

- Если б ты мне тогда, в Сенате, признался бы, то, конечно, я бы простил тебя. Но здесь, уже испугавшись пыток, не то признание, за которое можно миловать.

И приказал дать ему несколько ударов кнутом.

Вторая история связана с тем, что Петр однажды прослышан был о том, что в Москве живет и работает стряпчий, который великолепно знает законы и помогает простым людям - пишет прошения, хлопочет за них не смотря на все неприятности, которые он при этом получает от судей, потому что добивается во имя закона правды.

Прослышав о нем, Петр, нуждаясь в людях честных, призвал его к себе и беседовал с ним. Понравился ему этот человек. Понравился потому, что он закон ставил выше всего и был послушен этому закону. В течение года Петр несколько раз запрашивал об этом стряпчем, и каждый раз убеждался в его честности и порядочности. И в один прекрасный день призвал Петр его опять к себе и поставил губернатором новгородским, что было совершенно удивительно даже для петровской практики, который все-таки сразу на такие должности никого не ставил.

Прошел год, другой, отзывы были самые положительные. Однако потом, попозже, начали поступать некоторые жалобы и сведения о том, что берет, и чем дальше, тем больше. К Петру стали приходить и говорить, что вот, губернатор, которого вы поставили, не чист на руку. Петр не поверил: "Быть того не может". Тем не менее, поскольку жалобы продолжали поступать, он вызвал к себе губернатора и говорит:

- Вот, полюбуйся на письма, на доносы.

И тот был вынужден признаться, что брал, не гнушался подарками, продавал должности. Петр был поражен:

- Да как же так, ты работал простым стряпчим, получал совсем ничтожные оплаты, а вел себя честно, добросовестно. А тут ты получаешь куда больше - и воруешь.

На это губернатор говорит ему:

- Государь! То была другая жизнь. Я же не могу в простой холщовой рубахе выходить к чиновникам и купцам и вести с ними дела. Новая должность требует дополнительных расходов, и детей своих я должен содержать по-другому, и дом. Все-таки я губернатор.

Слушал его Петр, думал, и говорит:
- Сколько же тебе надо денег, чтобы ты вел себя честно?
- Вот, если бы я в полтора раза получал больше жалованья...
- Хорошо, я буду платить тебе вдвое больше. Но смотри, если ты переступишь законы, тогда тебе уже не сдобровать - казнить велю.

Уехал губернатор. Прошел год, другой, третий - все шло хорошо. А потом опять начали поступать доносы. Дошло дело до того, что губернатор был отдан под суд. На суде он признал за собой вину, а вот объяснить, почему воровал, хотя знал, что Петр будет беспощаден к нему, не смог:

- Ничего не могу объяснить. Нечистый попутал - рука сама брала. Понимал, что рискую жизнью, а удержаться не мог.

И со словами: "Нечистый меня попутал" - взошел на эшафот.

Петр ставил этот эксперимент как ученый, желая исследовать человеческую природу. Каким образом можно избавить человека от воровства? Каким образом можно избавить Россию от этого губительного явления?

Петр потерпел поражение - избавиться от казнокрадства и взяточничества ему так и не удалось. Однажды он сказал обер-прокурору Ягужинскому:

- Если поборы и взятки будут превышать стоимости веревки, всех - вешать!
Ягужинский же ему ответил:
- Государь! Вы что же, хотите остаться вообще без подданных? Мы же все берем! Одни больше, другие меньше, но все берем!

Токарная обработка работы www.metallnk.ru.