19. Суэцкий кризис, 1956

Борис Тененбаум
I

26 июля 1956 года в речи по случаю 4-ой годовщины египетской революции Насер сообщил своему народу, что он решил национализировать Суэцкий Канал.

Слово "национализация" означает передачу в собственность государства какого-то имущества, принадлежащего частным лицам. Имуществом же могут быть участки земли, промышленные предприятия, транспорт, или что-нибудь еще, вплоть до целых отраслей промышленности. Это - основное значение термина "национализация". А дальше, конечно, начинаются детали и подробности, потому что захват собственности государством может осуществляться через конфискацию, а может через реквизицию, при которой бывшим собственникам предоставляется некая компенсация, размер которой может служить темой для переговоров.

Если государство проводит национализацию собственности своих граждан, те вынуждены подчиниться. У них нет выбора, кроме разве что бегства. Но собственниками Суэцкого канала являлись не частные граждане, а суверенные государства, Англия и Франция. И у них, в принципе, были и другие альтернативы.

Франция была настроена действовать военным путем. Однако выступить в одиночку не решилась, и начала срочные консультации с Англией. А там сообщение о национализации Канала произвело эффект разорвавшейся бомбы. Если что и олицетворяло Британскую Империю в 1956-ом году, то это был именно Суэцкий Канал. Престиж английского правительства на Ближнем Востоке  оказался под такой угрозой, что принципиальное решение о военной операции было принято кабинетом Энтони Идена практически сразу.

Поступок Насера выглядел безумно отважным вызовом старым колониальным державам.

Всего 15 лет назад, в 1941 году, СССР и Англия, нуждаясь в надежной железнодорожной связи друг с другом, попросту поделили Иран пополам.  Если тогда можно было поделить Иран, почему же теперь нельзя приструнить Египет?

Это казалось делом простым и понятным.

Но вот дальше начались сложные дипломатические танцы. Премьер-министр Англии Иден хотел во что бы то ни стало обернуть английские действия в “… плащ законности …”. А это было не просто, потому что формально право было на стороне Египта. Канал считался частью его суверенной территории.

Для нападения требовался предлог.

Французский МИД предложил такой предлог создать. Согласно договору с Египтом, защиту Канала в случае " … угрозы международному судоходству …" обеспечивали его владельцы, Англия и Франция. Значит, если таковая угроза возникнет, то они смогут на законной основе ввести свои войска в зону Суэцкого канала? Коли так, то нельзя ли договориться с Израилем, чтобы он такую угрозу обозначил?

Совместное англо-французское вторжение снесет режим Насера - а детонатором к вторжению послужат израильские военные действия на границе с Египтом.

Израиль выразил определенный интерес. На то были свои причины: постоянные рейды "федаинов" на израильскую территорию шли под руководством египетской военной администрации Газы, а израильский порт на Красном море, Эйлат, подход к которому был блокирован египетской артиллерией.
Кроме того, и имелся и еще один важный мотив: сам факт выступления заодно с одной, а может быть и с двумя крупными европейскими державами. У Израиля не было союзников, были только "... благожелатели ...", вроде США. Но оружия для самозащиты благожелатели ему не предоставляли, а оно требовалось очень остро.

Дело вроде бы шло к заключению тайного соглашения между Англией, Францией и Израилем - но тут возникло неожиданное препятствие.

Как оказалось, Иден хотел оставаться "... другом арабов …".

II

Казалось бы, мудрено совместить и нападение на Египет, и сохранение дружеских отношений с арабским миром, но Идена  не пугали сложности в дипломатическом оформлении его действий. Да, он был готов использовать Израиль как "спусковой крючок", но категорически не хотел, чтобы это выглядело как переход Англии на сторону Израиля. Нет, конечно же нет. Англия остается "... другом арабов ...", ссора у нее только с Насером - а с Израилем никакого предварительного сговора нет и быть не может.

Поэтому буквально сразу после начала скрытой подготовки к вторжению в Египет английский Foreign Office сделал формальное предупреждение - если Израиль нападет на Иорданию, то Англия будет считать, что “ … пакт о взаимной обороне с Иорданией обяжет Правительство Его Величества принять все необходимые меры, чтобы пресечь агрессию против дружественной страны …”.

Возникает естественный вопрос - "А причем тут Иордания?"

Однако в тот момент Иордания была очень даже " ... причем …". Bесной 1956 из иорданской армии были уволены и генерал Глабб, и все остальные английские офицеры, а на их место поставлены арабы, их  бывшие заместители.

Дело тут в том, что король Абдалла, с которым израильские военные и дипломаты имели дело в период Войны за независимость, был в конце июля 1951 года застрелен прямо на пороге мечети Аль-Акса в Иерусалиме. Убийца был подослан муфтием Амином аль-Хусейни. Покушавшегося убили -  что, конечно, ничему помочь не могло. Абдалле наследовал его старший сын, принц Талал, но его признали недееспособным в связи с душевным заболеванием. Он отрекся от престола, и в Иордании, начиная с 11 августа 1952 , правил его сын, Хусейн ибн Талал.

Ему в это время было только 16 лет.

Но к 1956 король Хусейн уже достиг своего 20-летия и набрался тех качеств, которыми нужно обладать для удержания трона. Он ничуть не сомневался ни в лояльности, ни в компетентности своих английских офицеров. В момент увольнения генерал Глабб как раз разрабатывал план англо-иорданской воины против Израиля - на тот случай, если план "Альфа" надо будет внедрять силой.

Но король знал, что в армии неспокойно, и что надо во что бы то ни стало удержать ее от мятежа, по образцу того, который свалил в Египте короля Фарука, и в итоге привел к влаcти Насера.

Хусейн ибн Талал решил, что увольнение англичан и продвижение нескольких десятков наиболее активных офицеров на освободившиеся вакансии решит проблему - по крайней мере, временно.

Однако неприятности начались почти сразу - молодой генерал Али Абу-Нувар, новый командующий, назначенный на свой пост в конце мая 1956, был человеком тонким, совершенно чуждым английской прямолинейности генералa Глабба.

И он повел двойную, а иной раз даже тройную игру, демонстрируя одновременно и  лояльность королю, и  симпатии к врагу короля Насеру, и полную готовность предавать их обоих, участвуя сразу в дюжине заговоров.

В частности, он проявил теплые, истинно братские чувства по отношению к египетскому военному атташе в Аммане, полковнику Мустафе Салахеддину.

А полковник занимался, в частности, подготовкой "федаинов", и они в результате начали осуществлять "челночные" операции - из Газы в Иорданию, и обратно.

Поскольку обстрелы со стороны Иордании начали учащаться, и в них стали участвовать пограничные части иорданской армии - чего раньше не было - то в Израиле возник вопрос: дело тут только в злокозненном египетском атташе? Или ему помогают из королевского дворца и из штаба иорданской армии?

Положительный ответ на второй вопрос мог иметь для Иордании самые печальные последствия, что в Аммане прекрасно понимали.

Так что английское заявление о готовности защищать Иорданию от Израиля в Аммане было воспринято с радостью.

Оно пришлось очень кстати.

III

Ho осенью 1956 Израиль не планировал никаких действий на иорданской границе. Все внимание его военного и политического руководства было поглощено рассмотрением французских предложений.

Бен-Гурион со 2 ноября 1955 года вернулся на пост премьер-министра, сменив Моше Шарета, который вернулся в министерство иностранных дел. Отношения у них накалились донельзя, потому что Шарет стоял за мир и всячески пытался договориться с США о некоей форме союза. От администрации президента Эйзенхауэра Шарет слышал всякие ободряющие слова, но в поставках современного оружия ему неизменно отказывали.

В июле 1956 года Моше Шарет ушел в отставку, и МИД возглавила Голда Меир, которая  смотрела на вещи так же, как и Бен-Гурион. В июле 1956 в израильском правительстве вообще сложился определенный консенсус: отношения с США очень важны, но во всех практических вопросах, связанных с вооружениями, следует иметь дело с Францией.

Но как далеко стоит идти вместе с Францией?

К началу октября 1956 было решено и согласовано решительно все, кроме одного - будут англичане участвовать в атаке или нет?

Вопрос был чрезвычайно важным, потому что иначе, без участия Англии, Израиль не соглашался участвовать в войне. Бен-Гуриона одолевали сомнения. Если что и сближало его с Насером, так это было глубокое недоверие к Англии. Будут ли англичане участвовать в предлагаемом союзе? Если будут, то будет ли это оформлено официальным договором? Или останется "джентльменским соглашением"?

Бен-Гурион своим французским партнерам более или менее доверял. Он был готов предоставить им и порты, и аэродромы, и при случае даже непосредственно поучаствовать в военных действиях, и все это без формального договора, под "... честное джентльменское слово ...".

Но англичан Давид Бен-Гурион "джентльменами"  не считал, и опасался обмана. Где гарантия того, что Англия не оставит Израиль в одиночестве? Или вообще не встанет на сторону Египта, и не нанесет удара по израильским аэродромам?

Короче говоря, Бен-Гурион требовал заключения формального союза с Великобританией. Пусть даже этот договор будет секретным, но он должен быть в письменной форме, и подписан лично премьер-министром Иденом.

Англичане об этом не захотели и слышать.

IV

Французы оказались в странном положении. У них имелось два их союзника, которые не доверяли друг другу, и при этом в такой степени, что отказывались даже разговаривать напрямую. Все переговоры велись только через посредничество Франции.

И тогда они предложили организовать прямые трехсторонние переговоры на вилле, недалеко от Парижа.

Предложение было принято. Из Израиля в Париж отправилась очень представительная делагация, в которую входили и Бен-Гурион, и Голда Меир, и Моше Даян
 
Переговоры проходили в полном секрете, и они вряд ли окончились бы успешно, если бы не Даян.

     Он сумел убедить французов, настроенных поначалу очень скептически, что израильская армия способна помочь своим союзникам, и при этом самым действенным образом. Он и не подумал скрывать от своих собеседников сложности и проблемы, которые имели подчиненные ему части. Да, действительно, основу армии составляют не регулярные части, а резервисты. Да, не хватает оружия. Да, нет достаточных запасов горючего, боеприпасов и даже форменной одежды не хватает. В наступление солдаты пойдут в собственных пальто, потому что у армии нет достаточного количества шинелей.
     Он хотел бы, чтобы ему помогли, особенно транспортом. Но у него нет и тени сомнения, что вверенные ему войска побьют противостоящие им египетские части, и сделают это не позднее, чем через неделю от начала военных действий. На вопрос французского генерала - "Как долго израильская армия сможет удерживать захваченные районы?" Даян ответил, что говорить он может только с чисто профессиональной точки зрения, что политические вопросы лучше было бы прояснить с присутствующим здесь же премьер-министром Израиля, "… но он лично может гарантировать примерно 300 лет …".

     Эта чрезвычайно легкомысленная шутка оказалась очень действенным средством "сломать лед". От начальника Генерального Штаба Израиля исходила полная и несокрушимая уверенность в своих силах. Командир из нищей страны Третьего Мира разговаривал с генералами прославленных армий европейских государств совершенно на равных, без всяких попыток приукрасить картину. Kогда он говорил, что "… ему все равно, сколько войск будет у Египта на Синае …", они ему верили.

Речь Даяна оказалась настолько успешной, что французы приняли запросы  Израиля по военным поставкам без поправок. Французский представитель, генерал Шалле,  вообще был склонен согласиться на все условия. У Египта было на Синае немало самолетов, и четыре дивизии, оснащенные бронетанковой техникой.  И генерал хотел, чтобы они были заняты отражением израильской атаки, и не мешали англо-французским десантам.

План выглядел так:  Израиль начинает наступление на Синае. Англия и Франция немедленно предъявляют обеим сторонам - и Израилю, и Египту - ультиматум с требованием отступить от Суэцкого канала на 10 миль. Израиль ультиматум немедленно принимает. А поскольку Египет наверняка откажется убрать свои войска из зоны Канала, то в течение 72-х часов англичане и французы откроют против него военные действия.

Вопрос с союзниками, таким образом, был улажен.

Но убедить собственного премьера оказалось для Даяна  более трудной задачей. Бен Гурион подозревал англичан в намерении выставить Израиль агрессором, а себя - "... спасителями и защитниками арабских стран ...". Англичане, в свою очередь, нашли нужным и возможным пригрозить Израилю, чтобы тот не смел трогать Иорданию, а не то они выступят на ее стороне.

Прямо скажем, это было не очень умное замечание в отношении своего будущего союзника.

Ho cтороны, в конце концов, договорились.

Было устранено последнее препятствие. Бен Гурион настаивал на том, чтобы военные действия были начаты всеми союзниками одновременно. Иден же непременно желал выступить в роли "полицейского", с тем, чтобы ввести в дело английские войска позднее, якобы с целью разнять Израиль и Египет. Поэтому он настаивал на том, чтобы англо-французский десант был высажен уже в ходе войны Израиля с Египтом.

Генерал Шалле уговаривал израильтян согласиться на то, что Англия выступит позднее.

“…. Идену нужна эта шарада израильского нападения просто для успокоения общественного мнения, для того, чтобы Англия могла выступить как полицейский …” - говорил он. “…. у вас будут неофициальные документы, из которых будет видно, что ваша атака - это просто согласованная постановка пьесы …”.

"Я слышал, что Шекспир был великим драматургом" - отвечал ему Даян - "Но я сомневаюсь, что Иден столь же талантлив".

Английское "... желание опоздать ..." подтверждало самые черные подозрения Бен-Гуриона.

Он был возмущен тем, что англичане ради условного "... соблюдения законности …"  вынуждают Израиль воевать с Египтом в одиночку, подставляя израильские города под удары египетской авиации. Да еще не присоединятся ли к ней английские самолеты - "… во исполнение англо-египетского договора о взаимной обороне …"?

Ну, и тогда Франция согласилась разместить свои самолеты на израильских аэродромах.  Это исключало возможность "… переноса удара английской авиации с Египта на Израиль …".

Теперь уже Бен-Гурион сделал уступку. Он согласился на то, что Израиль поначалу выступит один, без союзников.

Сделка была заключена, и израильская делегация отправилась из Парижа домой. На пути обратно Даян нарисовал карикатуру - на ней были изображены Джон Булль и гордая Марианна, вежливо приглашающие маленький Израиль пройти в дверь первым:

 " ... только после вас ..."

Генерал Даян был  в хорошем настроении -  он придумал, как разрешить проблему временного разрыва в начале военных действий. Если бы начала военных кампаний классифицировали на манер шахматных дебютов, то, несомненно, это начало назвали бы "дебютом Даяна".
 
Он  намеревался нанести “… удар в никуда .…”.

***