На Всероссийском совещании педагогических работников премьер Дмитрий Медведев представил нового министра преподавателям. Ольга Васильева - профессор истории, доктор исторических наук и педагог по одному из образований. Занималась исследованиями в Институте российской истории РАН, а затем заведовала кафедрой в Академии госслужбы. Последняя ее должность – заместитель начальника управления по общественным проектам в администрации президента. Как специалист Ольга Юрьевна лично участвовала в подготовке программ обучения по курсу отечественной истории. О том, чего ждать учителям, какова судьба ЕГЭ и единого учебника истории, новый министр образования и науки рассказала в интервью "Вестям".
- Ольга Юрьевна, какую проблему в современном российском образовании вы считаете самой главной на данный момент? Что для вас как для министра важнее всего?
- Приоритетным для меня на сегодняшний момент являются учитель, его положение, его состояние, отношение общества к нему. Профессия учителя не профессия в полном смысле этого слова, это все-таки служение и, согласятся со мной или нет, это миссия. Сегодня — дети, завтра — народ. Это будущее нашей страны. И от того, как живет учитель, что он думает, как он чувствует, как он творчески растет, какие у него социальные гарантии труда, отдыха, здоровья, очень многое зависит.
- Многие учителя долго ждали этих слов и наконец дождались.
- Я и сама была учителем, преподавателем Высшей школы, поэтому я хорошо это понимаю. Ты вкладываешь самого себя в маленького человека. Самое главное — ты можешь застать здесь и сейчас результат труда этого маленького человека. Мне нравится в этом смысле фраза Эйнштейна. Известно, что у него были достаточно сложные отношения со школой. Он сказал, что школа должна готовить гармоничную личность, а не узкого специалиста.
- Хочется обсудить несколько проблемных составляющих, например, судьбу ЕГЭ.
- Сразу хочу сказать, что Россия — удивительная страна. Я говорю как историк. Любые реформы, которые в других странах, занимают столетия, десятилетия, а у нас проходят за очень короткий срок. Наверное, так было и с ЕГЭ. Я считаю, что это — основа для социального равенства, трамплин для поступления, но какие-то вещи все равно надо совершенствовать. Сложность еще и в том, что, готовя к ЕГЭ, у педагога зачастую не хватает времени проходить программу 10-11 классов. Этого не должно быть. Об этом надо как-то думать. Это история, через которую проходили очень многие страны. Но в некоторых странах, например, в Англии, подготовка к ЕГЭ проходит на факультативных занятиях, то есть не на уроках. У нас эти вещи встречались.
- Еще одна проблемная точка, которая широко обсуждается в обществе, — учебник истории. Должен ли он быть единым для всей страны или нет?
- Мне кажется, основные дискуссии по поводу учебника истории все-таки позади. Историко-культурный стандарт написан, по нему сделаны три линейки учебников, которые российские ученики получат с сентября 2016 года. Я считаю, что мои коллеги-историки, в частности, мои коллеги по российской истории РАН, написали очень взвешенный историко-культурный стандарт, двадцать сложных вопросов российской истории в него вынесены. К ним будет очень внимательное отношение. К ним будут написаны специальные методические пособия, дополнительные материалы.
- Наши вузы часто выпускают невостребованных специалистов. В какой-то момент половина выпускников не идет работать по специальности. Об этом говорит статистика. Как вы считаете, эту проблему можно преодолеть?
- Думаю, эта проблема комплексная. Она решается Министерством образования и руководством страны, потому что это, прежде всего, необходимость той или иной специальности в данном регионе, это работа с работодателями. Эта задача решаемая.
- Вы сказали, что ваш приоритет — учитель. А как бы вы в целом оценили уровень российского образования? Куда нам следует двигаться и как?
- Исторически у нас был очень высокий уровень образования как школьного, так и вузовского. У нас была — это ни для кого не секрет — связь между начальной школой, средней и высшей. И это абсолютный исторический факт, который никто не может опровергнуть. Я думаю, что то лучшее зерно, которое было, осталось.
