Три смерти Советского Союза. Холодная война

Первый текст о причинах распада СССР неожиданно стал одним из самых комментируемых на сайте. Я рад, что эта тема привлекла такое внимание. К сожалению, восприятие СССР слишком идеализированное с обеих сторон: одни считают его исчадием ада, а другие – раем на земле. 

Конечно, Советский Союз - ни то, ни другое. Нам пора предметно изучать нашу недавнюю историю, осмыслять ее, не соглашаться друг с другом, спорить, думать и так стремиться к истине.

***

В прошлой части мы говорили о том, что не слишком удачная экономическая модель и ставка на экспорт энергоносителей привела СССР к глубокому кризису во второй половине 80-х. Тема не нова, и многие исследователи справедливо отмечают, что условия, в которых оказался Советский Союз в результате падения цен на нефть, не были какими-то чрезвычайно плохими. В самом деле, несмотря на то что в середине 80-х половина экспорта приходилась на нефть и газ, общий вклад этой отрасли в ВВП составлял всего 7-8%. В истории современной России, для которой экспорт энергоносителей имеет заметно большее значение, подобные колебания цен на нефть случались уже дважды – и ничего, живем пока.

Ларчик открывается просто: Советский Союз нес на себе колоссальную, непосильную ношу лидера в глобальном противостоянии с западным миром. К 80-м годам СССР был порядком истощен этой затяжной борьбой, у нас почти не оставалось запаса прочности. В итоге серьезные, но не смертельные экономические трудности оказались последним грузом, который переломил хребет великой стране.

Противостояние это, известное как Холодная война, по сути, началось еще до окончания Второй мировой: в 44-м году между союзниками возникли принципиальные разногласия по судьбе Польши. В то время наша страна обладала сильнейшей армией на Земле. С позиции победителей Германии мы могли диктовать свою волю всей Европе, и никто не смел нам возразить.

Все изменилось в августе 45-го года, когда у США появилось ядерное оружие. Подобно револьверу на Диком Западе, атомная бомба стала уравнителем шансов в отношениях между странами. Сразу же изменился и тон Запада по отношению к нам: советское предложение о разделе Японии по примеру Германии встретило ультимативный отказ без какого-либо обсуждения.

Знакомые с искусством войны знают, что короткая стремительная кампания, блицкриг, вполне может быть выиграна благодаря тактическим преимуществам: выгодной позиции, внезапности, тщательной подготовке, талантам полководца. Но в долгой борьбе на истощение имеет значение только одно - ресурсы. Сколько сил государство может потратить на борьбу и сколько сил у него остается на развитие и потребности общества.

Ресурсов для борьбы требуется множество, но все они сводятся массовым показателям: численности населения и объему экономики.

При примерно равном с Соединенными Штатами населении в экономическом развитии Советский Союз всегда отставал от Америки: по промышленному производству в 1,5 раза (доля в мировом производстве в 1990 году – 12,9% у СССР против 19,4% у США), по объему ВВП – примерно в два раза (в том же году 2,6 трлн долл. у нас против 5,5 трлн у Штатов).

Несмотря на могучую армию, мы вышли из Второй Мировой изрядно потрепанными. Прямые потери армии и мирного населения - это минимум 16 млн человек, 1,7 тысяч разрушенных городов и ПГТ и около ста тысяч колхозов; более 30 тыс. уничтоженных промышленных предприятий.

В целом, материальные потери СССР в войне оцениваются в треть от всего национального богатства. В то же время Штаты участвовали в войне без особого напряга: потери армии – 418 тыс. человек, мирные потери – 8 (!) человек. Материальных потерь по существу не было вовсе, так как боевые действия на территории США не велись.

Можно спорить о том, кто же первым начал Холодную войну: СССР или Запад. Важно то, что с таким соотношением сил и потерь Советский Союз, в отличие от Запада, глобальное и долгое противостояние позволить себе не мог. Более того, в отличие от Великой Отечественной войны, это противостояние не было для нас вопросом жизни и смерти, наша страна вполне могла без него обойтись, или хотя бы не доводить до состояния конфликта с нулевой суммой – когда одна сторона может победить только в том случае, если проиграет другая.

Советская доктрина эпохи Холодной войны была основана на принципе паритета: на любой шаг Запада (прежде всего, США) должен был следовать равноценный ответ. Любой элемент вооруженных сил США и НАТО должен был быть уравновешен симметричным элементом с нашей стороны.

Поскольку стратегическая инициатива почти все время была на стороне Запада, мы оказывались в роли догоняющих. На языке пропаганды тех лет это все называлось "гонкой вооружений, развязанной агрессивными империалистическими кругами".

Конечно, были с нашей стороны и ассиметричные ответы (например, развитие ПВО), и действия на опережение (ракетно-космический проект 50-х годов), и удачная борьба чужими руками (Корея, Вьетнам). Но чаще всего руководство Советского Союза действовало в лоб, особо не просчитывая необходимость. Руководство СССР стремилось к глобальному присутствию, чтобы уравновесить США, и так появились провальные проекты экспедиции на Луну и мертворожденная программа Энергия-Буран.

Всю послевоенную эпоху советские вооруженные силы готовились к сухопутной войне на европейском театре: создавались эшелоны наступления, кадрированные части, танковые заводы, авангардные ракетные базы и так далее. За годы Холодной войны наша промышленность построила десятки тысяч танков, тысячи самолетов, тысячи и тысячи тонн боеприпасов, бессчетное число артиллерии. Это оружие никогда не воевало, многие единицы не участвовали даже в учениях, однако год за годом советская страна работала на их разработку, производство, обслуживание, хранение и утилизацию. И это при том, что еще к концу 40-х стала вполне очевидна невозможность сухопутной войны в Европе.

Советские военные базы имелись во всех частях света кроме Австралии. При этом как таковой стратегической необходимости в большинстве из них не было: СССР никогда не зависел от поставок из третьих стран, поэтому нам не нужно было охранять торговые пути. Радиолокационные станции были важны в 60-х, однако по мере развития космических средств наблюдения необходимость в них отпала.

Для обеспечения глобального присутствия Советский Союз активно поддерживал режимы третьих стран. В отличие от циничного Запада мы никогда не вели колониальную политику, никогда не выдаивали сателлитов досуха. Наоборот, наша страна всегда больше отдавала, чем получала. Отдавала советским республикам – даже по советской статистике все они (кроме России и Белоруссии) были в той или иной степени дотационными; отдавала странам Варшавского договор (мы не только помогли им восстановиться после войны, но и всю вторую половину прошлого века снабжали энергоносителями по внутренним ценам); и, уж конечно, отдавала режимам третьих стран в форме товарных кредитов и прямой материально-технической помощи.

К моменту распада СССР третьи страны остались нам должны 176 млрд тогдашних долларов, или 300-350 млрд нынешних.

Такой подход полезен для кармы, но вреден для экономики. Где Запад наживался, там мы тратились. Где Штаты выстраивали невидимую, но прочную сеть глобального финансового влияния - мы просто платили лояльность. А как известно, нет ничего дешевле покупной преданности.

После Второй Мировой военно-промышленный комплекс и у нас, и в Штатах стал двигателем прогресса: самые передовые разработки науки и техники создавались в оборонной сфере. Однако западная государственно-частная система намного успешнее позволила конвертировать военные разработки и выпустить их на рынок. У нас таких примеров немного: АЭС как побочный продукт оружейного атома, реактивная авиация, прикладной орбитальный космос (частично). В целом же продукты военных технологий у нас оставались под грифом "секретно", а это значит, что они не могли служить людям, не могли себя окупать и не могли шлифоваться в массовом гражданском производстве.

На Западе же, и в первую очередь, в США почти каждое военное ноу-хау в том или ином виде вышло на рынок. Тефлон и гелевые ручки, Интернет и мобильная связь, микроволны и микропроцессоры - примеров сотни. У каждой из этих разработок есть советский секретный аналог.

Советская армия была самой многочисленной в мире: почти 4 млн. человек (1988) против 2,3 млн. у США. Расходы на оборону с учетом паритета покупательной способности между СССР и США оцениваются примерно одинаково: порядка 300 млрд долларов в 1988 году, однако в силу меньшего объема экономики их доля в нашем ВВП выходила вдвое больше, чем у Штатов: 13% против 6,5% в том же 1988 году. Такое соотношение сохранялось всю послевоенную эпоху, оно позволило Америке участвовать в гонке вооружений и параллельно развивать мирную жизнь. Как следствие, доходы на душу населения и общий уровень жизни в США рос значительно быстрее, чем у нас.

Эффективность оборонных затрат тоже часто оставляла желать лучшего. Советская (а позже и российская) военная доктрина была основана на массовой мобилизации и обязательной службе по призыву. Такой подход оправдывает себя при высокой рождаемости и росте населения, но в демографических условиях 70-х - 80-х годов, когда индекс естественного прироста упал ниже 10, он приводил к изъятию из экономики большого количества молодых рабочих рук, не говоря уже о том, что военная техника все усложнялась, и срока службы по призыву не хватало, чтобы толком ее освоить. В США призыв на воинскую службу был отменен еще в 1970 году, армия с тех пор остается полностью контрактной.

Более низкий советский технологический уровень также приводил к неэффективным тратам: например, американские спутники фоторазведки еще в 60-е годы оснащались капсулами для пленки, которые они спускали на Землю по мере съемки. Сам же спутник мог работать на орбите месяцами. У нас подобные системы получили распространение только к концу 80-х, а самым массовым спутником видовой разведки был «Зенит» с одним зарядом пленки. После выхода на орбиту он делал несколько витков, отрабатывал программу и садился. Для постоянной актуализации космических снимков и штабных карт «Зениты» запускали по расписанию – раз в неделю или около того. Таких примеров множество, и хотя более технологичная армия совершенно не обязательно лучше воюет, но однозначно потребляет меньше сил и средств.

Мобилизационная философия проникала в мирную советскую жизнь повсеместно: в каждом вузе была военная кафедра, каждый подземный гараж мог герметизироваться и работать бомбоубежищем, каждый пассажирский вагон был достаточно прочным и тяжелым, чтобы его можно было прицеплять к тяжелым эшелонам. Даже пассажирский лайнер Ил-86 проектировался так, чтобы его можно было быстро конвертировать для перевозки войск на двух палубах. Все это требовало драгоценных ресурсов, и все это оказалось в итоге напрасно.

***

Глобальное присутствие требовало от Советского Союза серьезных затрат и субсидий, которые из-за щедрой модели взаимоотношений с сателлитами не компенсировались даже косвенным образом. Удельные расходы на оборону у нас были вдвое выше, чем у США и в пять-шесть раз выше, чем у стран Западной Европы. Кроме того, эти расходы часто были неэффективными, а особенности экономического устройства СССР не позволяли массово внедрять военные технологии и разработки в мирную жизнь и зарабатывать на них.

В сочетании с более слабым, чем у соперников потенциалом это привело к перенапряжению сил и средств. Назревшие системные реформы постоянно откладывались. Чтобы их провести, требовались ресурсы, которые, в первую очередь, шли на противостояние с Западом. Ни руководство, ни страна в целом ни на минуту не могла расслабиться и заняться накопившимися проблемами. Вместо следования долгосрочной стратегии развития, предпочтение год за годом отдавалось решениям-заплаткам, дающим возможность продолжать борьбу здесь и сейчас.

К середине 80-х страна была истощена Холодной войной и десятилетиями неумелого руководства. Несерьезный, на первый взгляд, экономический кризис вызвал цепную реакцию и привел к внутренним конфликтам, революции и распаду страны.

О третьей смерти СССР, о внутренней политике и обществе, мы поговорим в следующий раз.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram