аналитика
9 Июля 2014, 00:26


Тропинкой Белого лиса

2 174 15

Эдуард Шеварднадзе, скончавшийся на днях в Грузии, любопытен отнюдь не как выдающийся государственный деятель, чей уход заставляет скорбеть всю страну, объединяя в трауре сторонников и противников, но как уникальный в своей способности удерживаться на плаву персонаж.

И действительно, Шеварднадзе, пожалуй, единственный не только из числа членов Политбюро ЦК КПСС, но и глав бывших советских республик, ставших независимыми государствами, чья кончина не просто стала информационным поводом, но и сопровождалась приличествующей этому случаю реакцией.

Комментарии были почтительны, соболезнования прочувствованны, скорбь искренней: "Каково человека хороним".

Вместе с тем хоронили неудачника, интригана и, говоря откровенно, прохвоста, сумевшего уйти от справедливого возмездия, сохранив при этом репутацию приличного человека...

Приличным же человеком Эдуард Амвросьевич, уроженец села Мамати, что расположено в Западной Грузии, никогда не был.

Как не был он и особо образованным. Базовая его альма-матер - это двухгодичная партийная школа, даже не всесоюзная, а местная - при ЦК Компартии Грузии.

Кутаисский педагогический институт был значительно позже, когда первому секретарю грузинского комсомола потребовалась корочка о высшем образовании: человеку предстоял переход на партийную работу, а там, даже в условиях либеральной Грузии, диплом Тбилисского медтехникума проканать не мог.

Пришлось обращаться в провинциальный вуз: на Тбилисский университет у восходящей звезды грузинской компартии отваги не хватило.

После успешного окончания Кутаисского "Оксфорда", Шеварднадзе возглавляет райкомы, готовясь к переходу на республиканский уровень.

Хрущёвская мода кооптировать в органы правопорядка партфункционеров захватывает и Шеварднадзе, поэтому в 1964 году, не прослужив ни дня в органах, он становится первым замминистра охраны общественного порядка, а через год уже возглавляет министерство.

Бессменного Василия Мжаванадзе, командовавшего Грузией с 1953 года, следовало убирать, зачищая руководство республики, успевшее сплотиться вокруг своего первого секретаря.

Для этой роли идеально подходил министр внутренних дел, знавший, по долгу службы, подноготную всей грузинской верхушки.

Когда Мжаванадзе отправили на пенсию, 46-летний Шеварднадзе, чётко понимавший для чего именно его, "мента", Москва поставила на эту должность, развернулся во всю.

Советское государство, лишённое возможности ротировать аппарат посредством регулярных выборов, было вынуждено время от времени прибегать к тотальным чисткам.

В ранние годы чистки были более радикальными - вплоть до физического уничтожения. В вегетарианское брежневское время достаточно было увольнения, исключения из партии и, только в крайнем случае, лишения свободы.

Шеварднадзе, знавший, по каким именно критериям будут оценивать его деятельность, не сдерживался: счёт пострадавших от очистительной кампании шёл на тысячи.

В Москве это рвение оценили, и молодой - для того той эпохи невероятно молодой - хозяин Грузии на своём месте сохранился.

Более того, в качестве свидетельства высокого доверия, в 1978 году он стал кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, т.е. остановился в одной ступеньке от вхождения в высший властный круг, для пятидесятилетнего провинциала это было очень круто.

Дождь наград продолжался: в 1981 году Шеварднадзе присвоили звание Героя Социалистического труда, которое обычно получали либо считанные стахановцы, либо почтенные старцы от восьмидесяти и выше.

Не следует считать, что Шеварднадзе оставался холоден в изъявлении благодарных чувств. Фразу о том, что "для Грузии солнце восходит с Севера", эталонную в смысле неприкрытой азиатской лести, произнёс именно он.

Иному такое попрание национального достоинства могло, когда солнце для Грузии стало всходить с Запада, стоить карьеры и даже свободы, но Шеварднадзе не напрасно считался непотопляемым...

1985 год оказался для Шеварднадзе переломным. Давний его знакомец, бывший первый секретарь Ставропольского крайкома Михаил Горбачёв, после смерти Константина Черненко, становится во главе СССР.

По закулисному соглашению, высшие должности делятся. Горбачёву достаётся пост Генерального секретаря, министр иностранных дел Громыко уходит в почётную отставку, возглавив Верховный Совет.

Кабинет на Смоленской площади оказывается вакантным. Очевидно, что управление внешней политикой Сверхдержавы следует поручить специалисту - слишком велика цена возможных ошибок.

Но у Горбачёва своё мнение: МИД должен возглавить человек, который будет проводить его линию, не считаясь с государственными интересами и сопротивлением кадровых дипломатов.

Таким человеком, по сути, комиссаром и стал Эдуард Шеварднадзе, который, по причине провинциального кругозора и отсутствия университетского образования, как нельзя лучше подходил для реализации горбачёвских инициатив.

Сегодня поклонники Шеварднадзе, пытаясь обелить своего героя, любят рассказывать, что Эдуард Амвросьевич имеет громадные заслуги перед человечеством, поскольку, на пару с Горбачёвым, он остановил Холодную войну.

Спору нет, итогом пяти с лишним лет работы Шеварднадзе на посту министра действительно стало заметное снижение международной напряжённости, однако ценой такого прорыва оказалась полная сдача национальных интересов СССР.

Западных политиков просто поражала проводимая Шеварднадзе линия односторонних уступок, когда Москва, отказываясь от каких бы то ни было компенсаций, капитулировала по всем жизненно важным для себя вопросам.

"Почему русские не упорствуют? Почему они ничего не требуют?" - недоумевали на Западе. Ответом на это недоумение стали приписываемые Шеварднадзе слова: "Мы с друзьями не торгуемся".

Пять лет на Смоленской площади превратили Шеварднадзе в одного из самых непопулярных министров и без того крепко ненавидимого правительства Горбачёва.

Такие "успехи", как передача США акватории Берингова моря и международная изоляция союзника СССР на Ближнем Востоке саддамовского Ирака, подвели черту.

В декабре 1990 года Шеварднадзе подал в отставку, умело обозначив её как протест против надвигающейся диктатуры, а не расплату за собственные ошибки.

После своей отставки  Эдуард Амвросьевич уходит в тень, чтобы, после вторичного краткосрочного появления в МИД в конце 1991 года, всплыть уже в Грузии.

В это время там происходят любопытные события, которые даже на фоне распада Советской империи незамеченными не остаются.

Избранный в 1991 президентом страны бывший диссидент и филолог, пассионарий и нацист Звиад Гамсахурдиа, перессорился не только со своими автономиями (выгнать очередной народ со священной грузинской земли было у него универсальным рецептом решения этно-политических проблем), но и настроил против себя оппозицию.

В декабре 91-го в Тбилиси начался вооружённый мятеж, который, спустя несколько недель, привёл к изгнанию Гамсахурдиа из столицы и, как потом оказалось, из политической жизни.

Победители оказались перед проблемой - кому отдать власть. Шеварднадзе, перебравшийся в Москву почти семь лет назад, казался компромиссной фигурой.

Кроме того, связи бывшего министра с сильными мира сего позволяли надеяться, что новый режим будет признан официально и быстро.

Злые языки поговаривали, что к свержению Гамсахурдиа Шеварднадзе был причастен непосредственно, однако в данном случае они, пожалуй, выдают желаемое за действительное: грузины - народ темпераментный, им не надо дополнительных интриг, чтобы взбунтоваться против непопулярного правителя.

Итак, Шеварднадзе вернулся в Грузию, но это была уже, разумеется, не та страна, откуда он уезжал семь лет назад по приглашению Горбачёва.

Бывшая жемчужина Советского Союза переживала трудное время - экономический кризис, гражданская война и, самое мрачное, конфликт с бывшими автономными республиками, которые взяли курс на независимость.

Аджария, Южная Осетия и - самая крупная - Абхазия, все они отказывались жить в одном большом грузинском доме, в который их предстояло насильно вернуть.

Вернуть территории - без местного населения: в новой Грузии этническое разнообразие не приветствовалось.

Война была неизбежна. В августе 1992 года, после многочисленных мелких столкновений, грузинская армия вторглась в Абхазию и начала быстрое наступление.

Скоро над столицей республики был поднят флаг Грузии, потом взят последний крупный город - Гагры.

Казалось, что Абхазия уже потеряна и в мире вот-вот появится ещё один народ-беженец. Однако мужество абхазов, а также коллективная помощь Северного Кавказа совершили невозможное: грузины были остановлены, а, спустя год, разгромлены и изгнаны.

Освобождение Сухума, ставшее переломным в той войне, сопровождалось не только повальным бегством грузинских военных и гражданских, которых вывозил российский Черноморский флот, но едва не стоило Эдуарду Шеварднадзе, занимавшего тогда должность председателя парламента, свободы.

Абхазы чуть не взяли в Шеварднадзе в плен: от позора он сумел уйти только при деятельной поддержке России, которой была не нужна обезглавленная и разгромленная Грузия.

Шеварднадзе сохранил свободу, но потерял Абхазию: результатом этого поражения стало не только фактическая независимость республики и десятки тысяч грузинских беженцев, но и вступление Грузии, которая - после 9 апреля 1991 года - зареклась иметь какое бы то ни было дело с бывшей метрополией, в СНГ.

1993-й год дорого обошёлся для Грузии, однако отсутствие общенациональных политических лидеров позволили Шеварднадзе сохраниться в качестве главы государства.

Впереди у него было ровно десять лет, и все эти десять лет Шеварднадзе посвятил искусному лавированию, иногда совершаемому буквально на грани.

В 1995 году пост президента в Грузии был восстановлен, и в стране прошли выборы главы государства. Шеварднадзе предсказуемо на них победил: безальтернативность сделал своё дело.

В 2000 году состоялись ещё одни выборы, и вновь Шеварднадзе не было равного соперника, причём, по сравнению с предыдущими, он улучшил свой результат на десять пунктов, набрав 82%.

В промежутке между выборами он пережил серьёзное покушение, которое едва не стоило ему жизни, но подаренный благодарной за воссоединение Германией бронированный "Мерседес" выдержал.

Таким образом Шеварднадзе стал одним из немногих выгодоприобретателей в связи с ликвидацией ГДР.

2003-й год Эдуард Амвросьевич встречал в статусе патриарха грузинской политики. До окончания каденции ему оставалось два года.

У него были отличные отношения с США, которые стали для Грузии главным внешнеполитическим союзником, и относительно неплохие - с Москвой.

Время, когда Шеварднадзе покровительствовал чеченским боевикам, окопавшимся на территории страны, превратившими Панкисское ущелье в тыловую базу Ичкерии, было позади. 

Шеварднадзе мог подумать о преемнике и уже, не торопясь, подбирал соответствующую кандидатуру.

Назначенные на осень 2003 парламентские выборы сюрпризов не сулили: проходят несколько партий, относительное большинство у проправительственного блока "За новую Грузию", оппозиция тоже не обижена...

"Но, видимо, что-то пошло не так". За десять лет в Грузии выросло новое поколение политиков, готовых бросить вызов Шеварднадзе.

Бывшим министр юстиции, бывший член проправительственной партии Михаил Саакашвили возглавил протесты против, как было объявлено оппозицией, фальсификаций на выборах.

В Тбилиси начались массовые выступления, страна погрузилась во внезапный масштабный политический кризис.

Итогом этого краткосрочного кризиса стала отставка Шеварднадзе с поста президента.

Свержение Шеварднадзе назвали "Революцией роз", которая открыла череду так называемых цветных революций на постсоветскому пространстве.

Удивительным, впрочем, было на само свержение - прецедент Гамсахурдии был у всех перед глазами - а то, что абсолютно прозападного президента изгоняли столь же прозападные силы.

США, чьим верным вассалом до последней минуты оставался Шеварднадзе, от него отвернулись.

Это был грустный финал политической карьеры батоно Эдуарда.

Сразу же после отставки Шеварднадзе уехал из Грузии, но спустя какое-то время вернулся.

Окончательно превратившись в пенсионера, он перестал быть опасен для новых властей страны и даже жёсткие интервью, которые он стал давать к концу правления Михаила Саакашвили, положения не меняли...

Теперь Шеварднадзе стал частью истории - советской, грузинской, российской. Возникает вопрос, как его оценивать?

На фоне своих предшественника и сменщика, Гамсахурдии и Саакашвили, Шеварднадзе выглядит довольно неплохо, однако только на фоне.

Взятый сам по себе, Шеварднадзе не может похвастаться ничем значительным - ни в качестве министра иностранных дел СССР, ни в качестве грузинского президента.

Все многочисленные восторженные отзывы про то, как "у Грузии получилось", строятся на том, какой кромешный ад творился в стране при Шеварднадзе, который разгребать предстоит нескольким поколениям.

Единственная заслуга Шеварднадзе - это его феноменальная живучесть: когда любой другой давно свернул бы себе шею, Эдуард Амвросьевич продолжал подниматься от ступеньки к ступеньке.

Живучесть и тефлоновость (де-факто потерявший автономии Шеварднадзе ходит в государственных мужах, всего лишь завершивший его дело Саакашвили - презираемый клоун) - вот две константы политической биографии батоно Эдуарда, прозванного за хитрость "Белым лисом" (по другой версии - "Седым"). 

Подписывайтесь на наш канал в Telegram

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Помочь проекту


Новости партнеров
Реклама
Видео
Реклама
Новости партнеров