Насколько нашим сиротам стало лучше?

На днях Павел Астахов рапортовал итоги своей работы за 5 лет. В России стало на треть меньше сирот, с 2009 по 2014 год, количество сирот уменьшилось со 142 до 88 тысяч. Безусловно, это отличная новость. Не то, чтобы я не верил г-ну Астахову, но такая статистика, в условиях, когда за 5 лет не проводилась какая-нибудь четкая программа по помощи в усыновлении детей в России, вызывает вопрос. Более того, в сознании возникает образ «чиновника рисующего красивые цифры» дабы не получить по голове от начальства.

Действительно, в 2009, когда президентом был еще Медведев, тема сирот была поднята на самом высоком уровне. Президент сокрушался и на чиновников, неспособных, по его мнению, эффективно решать проблемы детей, оставшихся без дома. Чиновники зашевелились. А в 2012 году для определения эффективности губернаторов регионов внедрили критерий «детей, оставшихся без попечения родителей». Соответственно, чем  меньше сирот, тем выше показатель эффективности губернатора. Опять, не то, чтобы я не верил, что губернаторы серьезно относятся к этому вопросу, но каких-либо значимых программ за это время не внедрялось.  Напрашивается вопрос : «Какова вероятность, что цифры «немного подкручены», и на самом деле положение детей-сирот не так уж сильно улучшилось?»

Статистика вещь интересная, и без должного внимания становится предметом манипуляций. К примеру, данные по количествам сирот в России отражает Федеральная база детей-сирот (ФБД). В эту базу вносят данные всех детей, которым присвоен статус «сирот», готовых к усыновлению. Но данные ФБД не отражают реального количества детей, находящихся в приютах по всей стране. К примеру, в Орловской области по данным местных органов опеки живет 1501 ребенок-сирота, в базе ФБД по Орловской области числится только 808 сирот, что есть на 46% меньше, чем по факту.

А еще, например, можно искусственно снизить количество «новых сирот» через присвоения этого статуса меньшему числу детей. К примеру, приходит представитель органов опеки в семью пьяниц, у которых маленькие дети и вместо оформления ребенка в детский дом, дает «еще один шанс» нерадивым родителям исправиться и заботиться о своем чаде. По данным того же Астахова, за 2014 год новые семьи нашли 46 тысяч детей, но в тоже время было выявлено 41 тысяча новых сирот.  А могло быть выявлено, например 51 тысяча, или 61 тысяча.

Российское законодательство позволяет «сдавать» детей в детдом без лишения родительских прав, на попечительство. Закон в таких случаях требует от родителей посещать ребенка не реже одного раза в полгода, и все. По факту, такой ребенок ничем не отличается от сироты, хоть и не имеет правового статуса.  Доподлинно выяснить, сколько таких детей в данный момент находится на попечительстве невозможно, таких данных просто не существует.

Мне понятна, политическая важность «деятельности» Астахова, а точнее ее результатов. Мол, критики закона «Димы Яковлева» кричали, что российское государство не может справиться со своими сиротами, а закрывая усыновление для американцев, мы лишаем детей шанса на лучшее будущее. А тут вот, смотрите – и государство среагировало, и детей стали больше в семьи брать, никакие американцы нам не нужны. Некоторые уже предлагают ввести запрет на усыновление на все страны, принявшие против России санкции.

Но мало того, что сами цифры еще не факт, что отражают реальность. Суть проблемы не поменялась. Дело в том, что среди американских семей, решивших взять ребенка из России, около 40% делали выбор в пользу детей с отклонениями, или сложными заболеваниями. Почему? Немалое количество американских семей, приезжающих в России – представители консервативной части американского общества, практикующие христиане,  в церквях которых активно призывают «протянуть руку и помочь ближнему». Опять же, в понимании американцев, ребенок с ДЦП из России, вряд ли смог бы получить и долю того лечения и заботы, что он получает, переезжая в США. Семья реализуется себя как «правильных христиан», ребенок получает нужный ему уход. 

Вот в чем суть проблемы, запрещая усыновление, мы теряем именно таких родителей, готовых взять ответственность и заботится о ребенке, который в России с гораздо меньшей вероятностью получит нужную ему помочь.

Выдвигая тезис о том, что «американцы наших детей бьют» мы смотрим лишь на маленькую, пусть и крайне неприятную картинку, не видя общей.  Да, за 15 лет в странах Запада пострадали 40 российских детей (19 погибли) из более 92 тысяч приемных детей, но в России за такой же период погибли 1220 усыновленных детей из 158 тысяч.  Говорить о порядках цифр здесь вообще не стоит, все и так очевидно. Ужасно, что наши дети погибают за границей, но еще ужаснее, когда они погибают здесь, у себя дома. Почему мы не говорим о тех жертвах насилия, которые здесь? Потому что политически это не выгодно, когда нужно в первую очередь «мочить» американцев?

По данным за 5 лет, в США от рук родителей (родных или приемных ) погибло 1343 ребенка, в России 1086, но в США на тот момент насчитывалось 76 млн. детей, а в России только 25 млн.

Наша проблема, не там, а здесь. Нам предстоит сделать очень много, для того, чтобы приемных в России стало меньше, но «подделыванием» статистки этого вопроса не решить: вопрос гораздо комплекснее. В первую очередь он связан с поддержкой семей, которые могут и хотят стать приемными родителями. Государство может сделать многое для поддержки таких семей. По мнению президента благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елены Ольшанской: «Под усилиями по сохранению семьи не надо понимать „раннее выявление проблем“, как думают многие чиновники. Тут важно создать такие условия, чтобы вообще минимизировать риск их возникновения: это и материальная поддержка семей, и социальное жильё и работа для мам, и ясли, и, что очень важно – эффективная система профилактики нарко- и алкогольной зависимости. Ведь то, что сегодня у нас существует – это профанация, работа для галочки. И семье, столкнувшейся с подобной проблемой, просто некуда пойти».

Подписывайтесь на наш канал в Telegram