Удастся ли РПЦ "отжать" Исаакиевский собор?

В Санкт-Петербурге запутались в вопросе, кому принадлежит Исаакиевский собор.

С одной стороны, руководитель сектора коммуникаций при епархиальном информационном отделе Наталья Родоманова подтвердила, что «Епархией действительно было направлено обращение о возвращении в безвозмездное пользование здания Исаакиевского собора в соответствии с действующим законодательством». С другой стороны, в тот же день председатель отдела по взаимоотношению церкви и общества Санкт-Петербургской епархии протоиерей Александр Пелин сообщил: «К сожалению, многие люди выдают желаемое за действительное в силу того, что директор Музея четырёх соборов [в ведении которого находится Исаакиевский собор] занял жёсткую позицию в отношении епархии. Эта информация — очередной информационный вброс, своего рода провокация». Зато подтвердил, что «епархия просит передать в её распоряжение Сампсониевский и Смольный соборы, которые также находятся в ведении музея. Сейчас представители РПЦ в Петербурге готовят все необходимые для этого документы».

Так что собираются передать РПЦ Исаакиевский собор или нет прямо сейчас — не понятно, но подтверждено как наличие такого желания, так и передача РПЦ менее известных памятников культуры. Таким образом, если даже сейчас слух о передаче Исаакиевского собора в собственность РПЦ преждевременен, в будущем событие весьма вероятно.

Давайте посмотрим на вопрос таких подарков РПЦ от государства в общем виде.

Прежде всего, надо понимать, что речь идёт именно об культурных исторических ценностях России безотносительно их религиозной принадлежности, и музейные ценности — это достояние России в целом. Следовательно, вопрос передачи музейных ценностей, включая здания самих музеев, должен решаться с учётом сохранения доступа желающим ознакомиться с экспозицией, а также сохранения самих музейных экспонатов.

Что имеем на практике? Доступ к экспозиции в порядке светского ознакомления прекращается автоматически — даже если исходить из маловероятного развития событий, когда все экспонаты продолжают выставляться, то делается это уже в порядке паломничества. А как быть с теми, кто интересуется артефактами старины, но при этом не желает записываться в паломники? На каком основании фактически запрещать доступ к культурным ценностям неправославным?

Директор музея «Исаакиевский собор» Николай Буров резонно считает, что передача собора церкви не является целесообразной: «Если собор всё-таки будет отдан в распоряжение РПЦ, то объект станет менее доступным для петербуржцев и приезжих туристов». При этом он сообщает, что «сейчас ведётся обсуждение вопроса о Сампсониевском. Более того, мы уже сообщили о готовности к процедуре его передачи» (а недавно был решён вопрос о передаче епархии здания Смольного собора).

Но гораздо хуже обстоит дело с сохранением культурных ценностей. Процитирую статью Л. Нерсесяна «Иметь или быть?»:

«…если бы у этих людей действительно было намерение создать свои музейные и реставрационные службы, это можно было бы запросто начать делать, ничего ни у кого не отбирая. В той же Москве достаточно много сравнительно древних действующих храмов, в которых до сих пор сохраняются иконы XVII–XVIII вв. — церковь Иоанна Воина на Якиманке, например, церковь Петра и Павла на Новой Басманной, церковь Николы в Хамовниках. И ничто не мешает церкви попытаться их музеефицировать. Только для этого мало настоятелей и церковных старост, для этого нужны профессиональные квалифицированные кадры. Причём нужно не просто взять их на работу, но дать им возможность работать реально, неукоснительно следовать их советам и рекомендациям, создавая в храмах необходимые условия для обеспечения сохранности древних памятников. Но тогда от очень многих привычек, освящённых “седой стариной”, придётся отказаться, как это уже произошло во многих цивилизованных странах.

В знаменитых своими росписями XV–XVII вв. румынских храмах свечи зажигаются только во дворе, внутри храмов никто ничего зажигать не позволяет. В греческих храмах, где есть древние иконы, мозаики и фрески, свечи зажигают только в притворах.

А когда в Угличе сотрудники музея пришли в храм с древними иконами и росписями и попросили не зажигать свечи или хотя бы ограничить их количество во время службы, им честно ответили: а с чего мы будем иметь доход, мы тут всегда свечами торгуем».

Всё просто: древние иконы, фрески и другие произведения искусства требуют особого и постоянного климата, в действующей же церкви температура, влажность, состав воздуха постоянством не отличаются, что необратимо разрушает исторические ценности.

Безответственное отношение церкви к историческим культурным ценностям — не новость:

«…вопрос об охране церковных древностей впервые был поднят императором Николаем I — человеком глубоко верующим, которого никак нельзя заподозрить в недоброжелательном отношении к Русской Церкви. В 1842 году Николай I посетил Киев, где в это время шло обновление, а по сути полная перестройка Успенского собора Киево-Печерской Лавры — одной из главных русских святынь, создание которой в далеком XI веке сопровождалось неоднократными явлениями Богородицы. Император, сопровождаемый всем цветом киевского духовенства, был привезен в Печерскую Лавру, где ему показали, как наводится благолепие на Успенский собор. Невежественное варварство, с которым уничтожалась эта святыня, привело Николая I в такой ужас и гнев, что, не сходя с места, он издал свой знаменитый указ, которым строго-настрого запрещалось священнослужителям производить какие бы то ни было перестройки и изменения в подведомственных им церквах, без согласования со специальными государственными органами. Вскоре была создана Императорская Археологическая Комиссия, которая и стала этим контролирующим органом, являясь прообразом системы охраны памятников истории и культуры, действующей и поныне. В эту Комиссию на протяжении второй половины XIX века входили почти все крупнейшие русские ученые — историки, археологи, искусствоведы, которые открыли для всего человечества мир русской иконы. Именно они положили основание музейным собраниям церковных древностей не только в Санкт-Петербурге и Москве, но и в таких городах как Новгород, Псков, Тверь и др.

Следует отчетливо представлять себе состояние произведений древней церковной живописи, в каком они находились к началу XX века. В результате невежественных обновлений все без исключения древнерусские иконы и фрески старше XVII века были полностью скрыты безграмотными записями, почерневшей олифой, малярными раскрасками или слоями штукатурки. Ни один из ансамблей монументальной живописи, включая такие всемирно известные памятники, как росписи Андрея Рублева во Владимире, не дошел до нас в целости, поскольку в XVIII-XIX столетиях было принято обветшавшие фрески сбивать, а оставшиеся на стенах фрагменты росписей перештукатуривать и переписывать. Лишь благодаря кропотливой работе реставраторов, начавшейся в самом конце XIX века, часто вопреки агрессивному невежеству церковных властей, шаг за шагом стали раскрываться памятники древнерусской живописи. Однако подавляющее большинство древнерусских икон и фресок были раскрыты уже после 1917 года, когда были расчищены "Троица" Андрея Рублева, чудотворная "Владимирская", "Донская", "Толгская", "Белозерская", и сотни других икон, составивших золотой фонд русской иконописи. Многие ныне всемирно известные иконы буквально были спасены от неминуемой гибели. Так, знаменитый "Звенигородский" чин Андрея Рублева был найден в 1919 году в дровяном сарае, куда он за ветхостью был снесен нерадивым священником. Именно в музеях эти иконы обрели свой первоначальный облик и новую жизнь».

Из современных событий можно вспомнить захват Костромской епархией РПЦ государственного объединенного историко-архитектурного музея-заповедника, в результате чего уникальный памятник деревянного зодчества — церковь XVIII века — сгорела после передачи ее монастырю, а музейную экспозицию ликвидировали с такой циничностью, что сотрудники музея даже объявляли голодовку. Очень наглядна в плане церковного бизнеса современная ситуация в Соловках. И подобных примеров — множество.

Началось всё с распоряжения всеми сейчас любимого президента того времени Ельцина «О передаче религиозным организациям культовых зданий и иного имущества» в 1992 году, см. статью «Церковь пожинает лавру»:

«До сего дня передавались культовые здания. Кстати, в России более тысячи культовых зданий, находящихся в аварийном состоянии, однако их церковь не берет, поскольку ее интересует то, что не нуждается в реставрации. То есть музеи. До сего дня музей выбрасывался на улицу, а церковь вселялась в здание. Так происходило в Донском монастыре (бывший Музей архитектуры), Останкинском музее (выкинуты реставрационные мастерские), Новоспасском монастыре (также реставрационные мастерские), Юрьевом монастыре в Новгороде (музей). Эта схема страдала конфликтностью — выкинутые на улицу культработники стенали, их было невозможно не услышать, поскольку они делали это с культценностями на руках. … В Троице-Сергиевой лавре предлагается опробовать новую схему — церкви достанется не только помещение музея, но и его коллекция».

Сейчас имеет юридическую силу федеральный закон №327-ФЗ от 3.12.2010 «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности», который написан весьма специфически, чуть ли не «надо отдать, на что укажут», но и до него уже была радостная раздача подарков:

«Чудотворность закона стала проявляться еще до его окончательного принятия в третьем чтении, утверждения президентом и публикации в “Российской газете”. Проявилась она в Калининградской области осенью 2010 года, когда губернатор Н.Н. Цуканов под предлогом предстоящего принятия федерального закона 28 октября подписал свой закон “о безвозмездной передаче в собственность” Калининградской епархии РПЦ “объектов религиозного назначения”. Зачем? Вот зачем: среди “объектов религиозного назначения” не было ни одного(!), к которому РПЦ имела бы хоть какое-нибудь, пусть самое отдаленное отношение. А новый ФЗ №327 закрепляет за РПЦ право собственности на всю переданную ей ранее недвижимость, в том числе, переданную незаконно. Таким образом в собственности РПЦ оказались дома церковных общин (уж, конечно, не православных, а католических, лютеранских или баптистских), здание капеллы (тоже построенное в свое время не на средства РПЦ), три кирхи и восемь замков (три — в руинированном состоянии). Какое отношение имеет РПЦ к замкам Тевтонского ордена, с которым еще святой благоверный князь Александр Невский сражался на Чудском озере, остается загадкой. Не иначе как явленным нам чудом можно объяснить обращение рыцарских замков в ”религиозную собственность” православного назначения. Впрочем, “просветительская миссия православия”, как часто любят называть свою деловую активность церковные иерархи, в Калининградской области этим не ограничивается. Только в 2010 году в собственность РПЦ было передано несколько десятков кирх, пасторских домов и замков».

Ну и для завершения картины — важный, но тщательно замалчиваемый факт: многие считают, что до революции культурные ценности религиозного вида все принадлежали церкви. Это не так:

«…широко бытует мнение, что все иконы и другие предметы церковной древности, находящиеся сейчас в музеях России, до 1917 года принадлежали церкви. Однако это совершенно не соответствует действительности. Основу древнерусских фондов Русского музея, Третьяковской галереи и других центральных музеев составляют частные коллекции С.М.Третьякова, В.М.Васнецова, С.П.Рябушинского, И.С.Остроухова, Н.П.Лихачева и десятков других коллекционеров,

Зачастую храмы и их внутреннее убранство, создаваясь на пожертвования частных лиц, так и оставались в этом частном владении. Самый разительный пример - соборы Московского Кремля, построенные на средства великих московских князей и автоматически перешедшие во владение царской семьи, а затем и государства. Более того, к 1917 году Русская Церковь, как это ни парадоксально, почти не имела своего имущества, поскольку оно уже более двух столетий принадлежало государству. Национализация церковной собственности началась еще при Петре I, когда, после упразднения патриаршества и учреждения Священного Синода, этому крупнейшему государственному учреждению перешло в ведение все церковное имущество».

Указ о секуляризации церковных владений (переводе церковной собственности в светскую) опубликовал Петр III в 1762 году, затем о том же был издан указ Екатерины II от 1763 года, а Манифестом от 26 февраля 1764 г. все населенные церковные имения передавались Коллегии экономии, и церковные учреждения полностью устранялись от управления ими.

Таким образом, передача РПЦ музейных зданий и коллекций противоречит российской традиции, в которой церковное имущество принадлежало по большей части государству, лишает возможности ознакомления с культурным наследием граждан в массовом порядке, и с большой вероятностью попросту уничтожает предметы и объекты старины, которые по своему состоянию требуют реставрационной, а не богослужебной атмосферы.

И, обратите внимание: этот вопрос вообще не касается религиозной веры как таковой — это личное и частное дело. Но мне, честно говоря, не понятно: зачем для поклонения Вездесущему и Всезнающему требовать себе в собственность уникальные памятники старины?

Подписывайтесь на наш канал в Telegram