Ленин и дикари

Помимо либерализма и атеизма, Век Просвещения дал миру ещё одно, не столь известное у нас, однако, не менее популярное учение — теорию «естественного человека», известную также как идею о «добром дикаре».

То есть, сидит себе, например, философ Руссо в тогдашнем аналоге ресторана «Жан-Жак», а вокруг него — порочная аристократия, ханжеское духовенство, алчные буржуа, маньяк-Парфюмер, и — где-то за околицей — голодающие пейзане. Всё это, конечно, фе. Зато, где-то там, на девственном лоне природы, в Тавриде или Патагонии, обретаются «настоящие» люди, не испорченные западной псевдоморалью и фарисейской книжностью, не знающие сомнительных благ цивилизации и живущие в гармонии с первозданной Натурой, в условиях первобытной демократии.

«Естественный человек» естественен во всём: если выражает чувства, то по-дикарски бурно (в отличие от лицемерных улыбок твоих сэров и пэров на светских раутах); если ему что-то не понравится — сразу схватит кинжал и зарэжэт савсэм; но, если к нему с душой — подаришь какой-нибудь модный парижский гаджет: камеру-обскуру или калейдоскоп — то он тебя и барашком лучшим покормит, и златом-серебром одарит, потому что (и это — особенно европейца умиляет) валяющиеся под ногами природные богатства не представляют для дикаря какой-либо ценности. Короче — «добрый абориген».

То, что дикари как бы иногда кушают людей — все, конечно, знали; ну, так на то и естественная среда, чтобы ам, а потом ням-ням. (Кэмероновский «Аватар» — отсюда же и о том же).

Сентиментальное увлечение первозданностью, конечно, не мешает сэрам и пэрам вдохновенно укокошивать автохтонное население не только в заморских колониях, но и в собственных медвежьих углах, однако, всего через 15 лет после последней битвы с шотландскими ополченцами при Каллодене (1746) лондонские аристократы уже проливают слёзы над балладами Макферсона о гордых гаэльских горцах.

Также, вот и в одном романе-бестселлере XVIII века. Моряк из Йорка на необитаемом острове наблюдает душераздирающую сцену: аборигены одного (большого) племени угнетают дикарей другого племени (малого). Натурально, приводят пару пленников-иноплеменников на пустынный пляж. Для того, чтобы йок, а потом чок-чок. Однако, один из пленников поднимает бунт и убегает от угнетателей. После чего, белый человек обрушивает на Дикарей Злых европейское оружие, освобождая Дикаря Доброго. Правда, понятие о свободе у правильного дикаря (в представлении западного интеллектуала) весьма своеобразное: дитя природы сразу же по доброй воле падает ниц и ставит сапог Белого Господина себе на голову (в буквальном смысле), в дальнейшем став его самым верным слугой. Как вы поняли, речь идёт о сцене знакомства Робинзона Крузо и Пятницы.

Так что, единственная степень свободы, какую допускали для друзей-дикарей даже в самые просвещённые и либеральные времена — это свобода поменять себе хозяина.

Робинзон Крузо и Пятница.

* * *

Плавно перехожу к сути. Как известно, свежие веяния западной мысли доходят до российских доморощенных либералов с некоторым опозданием. Например, идея о свободной экономике безо всякого госрегулирования, основанной на «невидимой руке рынка» (из книги Адама Смита от 1776 года) — активно пропагандировалась ими аж два века спустя, в восьмидесятые-девяностые. Хорошо помню, лет 15 назад, когда я учился в типичной постсоветской школе, на уроках обществознания и экономики сию теорийку нам преподносили как универсальную и единственно верную.

Также и в наши дни: мода XVIII столетия на умиление «добрыми дикарями» охватила ряды креативного класса только в последний год, вместе с восхищением благородными украинскими евромайдановцами, таки сумевшими свою панду геть.

Либералы — правда, от великого ума — в очередной раз загнали себя в интеллектуальную ловушку: каждый день с Юго-Востока доходят новости одна другой краше, на этой неделе — вот прыгуны-лалалашники торжественно снесли памятник Ленину в Харькове, а коллективная Вера Кичанова в своих бложеках пишет об очередных, под камеру обливших себя нечистотами на подворье Киево-Печерской Лавры, активистках движения «Фемен» нечто вроде:

Подруги милые! в беспечности игривой
Под плясовой напев вы резвитесь в лугах.
И я, как вы, жила в Аркадии Счастливой,
И я, на утре дней, в сих рощах и лугах
        Минуты радости вкусила…

То, что нынешний политический класс несчастной сопредельной страны — это, по большей части, именно дикари (в первоначально-этнографическом смысле термина, и уж отнюдь не «добрые») — доказывается некоторыми примечательными чертами харьковского лениноизбиения.

Как известно, первобытный человек огромное значение уделяет всевозможным парамагическим действам (вспомни, вот ты сам — когда в последний раз призывал чёрта в ответ на «ни пуха ни пера»?). Дикарь искренне верит в прямую связь между чётко выполненным ритуалом и собственным дальнейшим благополучием: поплясали перед охотой — убили Саблезубого, теперь жена одета в модную шкуру. Хрестоматийный пример: туземцы некоего тихоокеанского острова, после окончания американо-японской войны ещё долго подражая давно уехавшим янки, зажигали сигнальные костры и поддерживали в порядке взлётно-посадочную полосу, на которую когда-то стремились самолёты, полные полезных ништяков. А если стальные птицы с божественными дарами не прилетают, то только лишь потому, что мы неправильно выполнили ритуал — огонь разожгли неяркий.

Ну и вот: радикал-папуасы хорошо запомнили, что после предыдущего ленинопада зимой 13/14-го — Евромайдан победил. (Повторим, для мифологического сознания «после» означает «вследствие».) Значит, скинем памятник сейчас — победим опять (инфляцию, «рашкованов», «уйло» — врагов-то у нас в достатке), такая вот умилительная вера.

Если у плебса нет хлеба, надо предложить зрелище. Крым отплыл на всех парах, Донбасс поднимает якоря, гривна идёт на дно — требуется хотя бы символическая перемога, желательно — над москалями, пускай и бронзовыми. С соответствующей картинкой в СМИ. Конечно, такое плацебо действует от силы недельку, а там, вместе с первыми холодами, народ вновь может задуматься, что в ЕС — не вступили, шенгенские визы — не отменили, зарплаты в 10 тыщ евро — не получили; но, тогда можно и очередного жертвенного Ильича найти (не обязательно в монументальном зодчестве).

Другая отличительная черта примитивного человека — стремление метить территорию, которую он считает своей. Когда европейцы из наполеоновской армии в 1812 году превратили Успенский собор в отхожее место, это было не просто варварство (хотя, конечно, и оно) — а именно подсознательная тяга утвердиться через разрушение. Ибо публичное, обрядовое уничтожение предметов «чужой» материальной культуры — единственный творческий акт, доступный дикарю: созидать что-либо технически или гуманитарно сложное дикарь не умеет.

Здесь, правда, евроинтеграторы перехитрили сами себя: первый ленинопад, прошлой зимой, ещё худо-бедно можно было считать досадными эксцессами святого дела борьбы с Бандюковичами. Но сейчас, когда в Киеве — легитимный президент, а лучшие люди стали губернаторами богатейших областей (или наоборот), подобное варварство как-то не вяжется с западными ценностями. Одно дело — где-то на краю укро-ойкумены кто-нибудь нацгвардействует: война с «чеченскими ордами» — чай, не сахар; но, как объяснить европейским интеллектуалам с их традиционно левыми взглядами, с какой стати в мирном Харькове безо всякого локального референдума (даже по-красивому, нарисовав результаты какого-нибудь плебисцита, обделать не смогли) устроили мумба-юмбу с убиением Ленина? Притом, что когда в Мюнхене оскверняют могилу Бандеры, евроинтеграторы всерьёз недоумевают: а нас-то за шо?

В отличие от киевского Евромайдана, где заезжий журналист мог у половины активистов без переводчика взять интервью по-английски, — движущая сила нынешнего свержения памятников — молодёжь, её самые необразованные и фанатичные массы, имеющие представление о культуре в лучшем случае из комиксов. Гм, когда почти такие же хунвейбины из некоего прокремлёвского движения устраивали почти аналогичный ад и трэш с топтанием портретов оппозиции у нас — интеллектуалы шумно возмущались. А сейчас — интеллектуал в лучшем случае посетует:

— Ну помилайте-с, ноне во всём мире — археомодерн.

Археомодерн — западный журналист выставил на зеркалке необходимые настройки, мартышечка сделала себяшечку. Репост! Лайк!

Проблема тут лишь одна: «модерн» киевской хунты ограничивается исключительно желаниями создать атомную бомбу, тогда как всевозможного «архео» — на хороший бантустан: ритуальные пляски («хто не скаче, той москаль»), тотемы (портрет Бандеры), магические талисманы (булыжники майдана), культ мёртвых (надо ли напоминать — что), строгие табу («марши мира» можно проводить только в Москве, в Харькове — ни-ни!). Натуральная Африка. В лучшем случае — Карибский бассейн.

И когда, словно малолетние недограффитчики, что малюют на каждом косяке свои примитивные теги, патриоты Незалёжной перекрашивают в жовто-блакитное всё попадающееся на пути — это закат Европы.

Здесь уже не клочок мрака над крошечным Косово, премьер-министра которого сама Карла дель Понте обвиняет в торговле человеческим органами.

Это — настоящая ночь над крупнейшим государством Европы, это новое варварство, о котором предупреждали Ницше, Шпенглер, Ортега-и-Гассет.

Поневоле будешь гордиться культурным уровнем и государственным умом русских, которые в аналогичной ситуации со сносом памятника Дзержинскому в 1991 году — аккуратно перевезли Железного Феликса из пределов Бульварного кольца в пределы Садового, так что и поныне стоит, живёхонек, в парке Музеон.

Ибо да, Россия — не Украина.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram