Шотландский брак по расчету

История не знает сослагательного наклонения. Что было бы, сохранись в 1991 году Советский Союз? Не распадись в свое время Арабский Халифат? Или выживи в беспощадной борьбе с испанскими конкистадорами инкская империя? Это вопросы умозрительные — история и политика имеют дело во многом с виртуальными сущностями, которые, тем не менее, определяют жизнь и судьбы миллионов людей. Следует отметить, что всегда и везде, в любом государстве сосуществуют и борются две тенденции — центробежная и центростремительная, процессы распада и собирания земель. И состоявшийся накануне референдум по независимости Шотландии, оказавшийся в итоге для сторонников суверенитета неудачным, наглядно продемонстрировал тот факт, что в современном мире как никогда важна гибкость и договороспособность элит и готовность центральных властей делегировать больше полномочий на места.

Шотландский референдум на самом деле событие знаковое, так как подводит определенную черту под всем пан-европейским сепаратистским движением. На итоги шотландского плебисцита без преувеличения смотрела вся Европа — и испанская Каталония, и бельгийская Фландрия и итальянская провинция Венето. Штука в том, что референдум, задуманный Эдинбургом, был как бы выражением идеи о Европе «малых наций», в отличие от Европы крупных национальных государств. Существует обоснованное экспертное мнение о том, что процесс распада крупных европейских государств вызван не только объективными экономическими причинами, к примеру желанием оставлять себе налоги и ренту от добычи полезных ископаемых, но и желанием центральной европейской бюрократии иметь дело с более послушными мелкими странами, у которых, в силу объема экономики, населения и полномочий, будет меньше шансов сопротивляться наднациональному давлению Брюсселя. Это, кстати, весьма забавно напоминает мечтания шолоховского Макара Нагульнова, которому хотелось, чтобы в мире все стали «равномерно смугленькими и курчавенькими». За внешним благоволением и превознесением «права народов на самоопределение» скрывается желание транснациональных корпораций и наднациональной бюрократии получить более зависимые и управляемые государства, которые не смогут в полной мере сопротивляться давлению мондиалистских элит. Апофеоз такого подхода мы видели на Балканах, где возникшие государства либо откровенно держатся на штыках европейских миротворческих контингентов (как Босния и Герцеговина или тем более квази-государство Косово), либо попали под полный диктат Европы, как, к примеру, та же Сербия.

Однако, помимо международного и внешнеполитического аспекта, у шотландского референдума, а вернее, у его исхода, имеются и серьезнейшие внутриполитические предпосылки. Не секрет, что значительные доходы от добычи полезных ископаемых на британском шельфе получали именно в шотландском секторе Северного моря. Понятное дело, что в случае отделения от Великобритании гиганты британской нефтегазовой индустрии типа BP или Shell грозились уйти из Шотландии, что поставило бы перед правительством Сэлмонда очевидную дилемму в виде поиска новых партнеров с соответствующими технологиями в этой крайне сложной сфере. Тем не менее, что же мы видим в итоге? Правительство Великобритании сделало всё, что могло для удержания Шотландии в своем составе. Хотите больше полномочий в налоговой сфере? Пожалуйста — теперь почти наверняка у Англии и Шотландии будут вообще различные налоговые системы, и именно правительство Шотландии будет определять куда и как расходовать собранные на его территории налоги и сборы. Хотите больше полномочий в социальной сфере и вопросах образования? Получайте — теперь именно местное правительство будет определять не только предметный план, но и общие положения школьной политики, и такие вопросы, как, например, гендерные отношения и вопросы мультикультурализма, что для в целом более консервативной Шотландии крайне актуально.

Ну, а нам в России, да и всем на пост-советском пространстве, крайне важен урок цивилизованного, уважительного и равноправного диалога между центральным правительством и регионом, пожелавшим объявить о независимости. Конечно же, в связи с последними событиями на Украине и «крымский прецедентом». После того, как правительство Шотландии заявило о стремлении к обретению суверенитета, никто не стал вводить королевских гусар с артиллерией и системами залпового огня в Эдинбург, Глазго и Абердин. Никто не стал объявлять Алекса Сэлмонда или первого вице-премьера Николу Стерджин в розыск и называть преступниками и «сепаратистами». Стоит отметить, что столь «про-европейски» настроенному Киеву стоило бы не слепо копировать самое худшее, что есть на Западе, а подходить к позиции своих оппонентов взвешенно и с пониманием. Глядишь — и Крым бы остался в составе Украины, если бы не было постоянного унижения со стороны центральных властей и отсутствия реальных рычагов осуществления независимой финансово-экономической политики на местах.

Необходимо отметить, что результат в 55 процентов, с которым победили сторонники сохранения Шотландии в составе Великобритании оставляет на повестке дня вопрос о том, что же делать с почти половиной населения региона, которая жить в едином государстве не желает. И тут очень многое будет зависеть от позиции Лондона и его готовности делиться полномочиями. В любом случае, шотландцы смогли посредством референдума и долгой подготовительной работы запустить процесс переформатирования Соединенного Королевства и заключить, по сути, новый союзный договор. Можно сказать, что будущий брак по расчету заключен на шотландских условиях.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram