Россия идет по территории смыслов

Вторая смена форума «Территория смыслов» на Клязьме называлась «Молодые депутаты и политические лидеры», но закономерно свелась немного к другим вопросам. Как участники, так и докладчики сходились во мнении, что политическая жизнь страны на сегодняшний день должна быть реализацией нашей стратегии развития и общего видения целей. Это именно так, поскольку данные вопросы сегодня в обществе достаточно активно дискутируются, и общее видение, вокруг которого было бы консолидировано доминирующее большинство общества, пока не сформулировано.

Поэтому значительная часть как обзорных лекций и дискуссий докладчиков, так и вопросов аудитории в большей или меньшей степени сводились к закреплению наших стратегический целей, самопозиционирования, осознания своей идентичности, видения истории, настоящего и будущего. Хотя, разумеется, было много и конкретных вопросов и тем. Именно в таком ключе я изложу тезисно наиболее яркие выступления форума. Поэтому цитировать их буду не в хронологическом, а в логическом порядке развития идей участников.

Начать можно с выступления Вячеслава Никонова об особенностях российской идентичности.

Особый путь

Многовековую историю России можно считать доказательством правильного выбора основы для государственного устройства. Если учесть, что единственно верного рецепта пока не придумано, а большинство стран с древней историей, обладающих на сегодня существенным влиянием, очень отличаются друг от друга (от США до Китая и от Германии до Турции), то российское устройство можно считать вполне заслужившим право на жизнь в условиях многовекового «естественного отбора» политического соперничества, войн и интриг между империями, герцогствами и религиями.

Мы все знаем, как самые разные государства дробились, входили в состав других государств, а иногда — просто исчезали с лица земли, поэтому существование России на протяжении стольких веков говорит о том, что цивилизационный выбор — один из, безусловно, множества возможных — был сделан правильно.

К тому же сделанный Россией выбор был обусловлен её историей, её географическим положением и обстоятельствами, в которых она находилась на протяжении этих веков. И сегодня эти обстоятельства изменились лишь в той степени, чтобы была востребована очередная модернизация нашего государственного устройства, но не настолько, чтобы полностью сменить его парадигму.

Мы не можем сделать «европейский выбор» или «азиатский» или исламский или какой угодно ещё хотя бы потому, что это не делается в одностороннем порядке. Запад нас всегда рассматривал как территорию для колонизации и выкачивания ресурсов — и тут абсолютно ничего не изменилось, кроме того, что борьба за ресурсы стала только ещё более жёсткой. В Азии, на Дальнем Востоке, к России своё отношение, так же особое. С нами будут сотрудничать и уважать, пока мы будем обладать суверенитетом и идентичностью. Такова история наших отношений. В случае утраты суверенитета мы опять же превратимся в подлежащую колонизации территорию. И это ещё мягкий сценарий, учитывая, что на Ближнем Востоке наши цивилизационные разногласия обостряются почве религиозного противостояния, в то время как Азия отнюдь не интересуется, какая именно религия в ходу у её партнёров — лишь бы эту религию к ним не несли.

Политическая система России сегодня и завтра

Далее было интересное выступление Олега Морозова, бывшего вице-спикера Госдумы и начальника Управления президента России по внутренней политике. От общих слов о цивилизационной идентичности он перешёл непосредственно к политической системе и государственному устройству России, рассматривая его в нынешнем состоянии, но, естественно, сопровождая обосновывающими экскурсами в прошлое и прогнозами на будущее в связи с актуальными проблемами современности.

Во-первых, следует выделить мысль, которая не прозвучала у Олега Викторовича: одна из важных задач государственного устройства — это не только обеспечение нормальной жизни общества, функционирования власти и всех общественных институтов и регулирования их отношений в обычное время, но также и защита стабильности созданной системы отношений, подавление попыток внешнего влияния и дестабилизации, которые имели место во все времена во всех странах и при любых государственных устройствах.

То есть предотвращение появления кризисов и успешное преодоление тех, которых не удалось избежать — это тоже одна из важнейших задач политической системы. Потому что государственное устройство, которое всем всё даёт и гарантирует райскую жизнь, но существует только до первой военной агрессии, мирового финансового кризиса, террористических или идеологических атак — такая система недорого стоит, потому что недолго проживёт. И огромное количество государств, либо просто канувших в Лету, либо потерявших всё своё могущество — тому доказательство.

В качестве яркого примера Морозов приводил англосаксонскую модель с двумя неизменными доминирующими партиями, которые гарантируют государство от потрясения и от прихода к власти людей с непредсказуемой политической программой, сулящей потрясения общегосударственного масштаба, полное уничтожение выстроенной экономики, распри регионов между собой и со столичным центром. Совершенно очевидно, что победа демократов или республиканцев в США или лейбористов или консерваторов в Британии — не изменят существующий государственный строй, хотя могут помочь решить некоторые возникшие проблемы.

И все остальные крупные и устойчивые государства: Китай, Турция, Иран — обязательно имеют в своей основе политическую систему, которая оберегает страны от кардинальных потрясений и общегосударственных кризисов.

Во-вторых, Морозов отметил необходимость при этом гибко реагировать на ситуацию. В условиях жёсткой тряски 90-х годов было важно наладить систему власти, которая была бы надёжно защищена от попыток вмешательства в её работу. Но сейчас, когда политический кризис тех лет миновал, возникает угроза иного рода: экономический кризис и необходимость быстро и эффективно разворачивать работу на самых разных фронтах: от оборонки до освоения Арктики и от развития сельского хозяйства до космонавтики — для таких условий «закапсулировавшаяся» власть подходит плохо, поскольку неспособна делегировать полномочия по горизонтали от себя, а множество активных и талантливых людей при ней просто не получают возможностей для самореализации.

Поэтому он отметил как весьма своевременную тактику либерализации политической системы, возвращения частично мажоритарной системы выборов и требование честных и конкурентных выборов.

«Информационная» война хуже ядерной

Особенно интересно прозвучало выступление Олега Матвейчева, профессора ВШЭ, который развивал мысль о том, что рассуждения о войне традиционной, с использованием оружия, о войне «информационной» или смешанной, так называемой «гибридной» — они лукавы, эти слова. Потому что, как известно, «война — это та же политика, только другими средствами». Целью войны никогда не было массовое уничтожение своих или чужих солдат — войны затевались тогда, когда не удавалось добиваться политических целей мирными методами.

Но появление ядерного оружия в значительной мере ограничило возможности для применения силы, и на повестку дня вышли информационные методы.

А какая разница? Такой вопрос задаёт Олег Матвейчев. Если вы хотите доказать, что ваша страна сильнее, вы можете победить другую страну военным путём. А можете промыть ей мозги так, что она сама начнёт считать себя слабой, а вас — сильными. Результат тот же. Информационное оружие даже избирательнее: можно уничтожать опасные направления развития промышленности, как в 90-е уничтожили почти все советские заводы, всю индустрию. «Когда я проезжал по стране в те годы», — говорит Олег Матвейчев, — «И видел остовы предприятий, о которых остались лишь бетонные перекрытия, а растащено было всё, вплоть до окон и кирпичей, я понимал, что это точно такой же эффект, как если бы тут была проведена бомбардировка. Только бомбы взорвали не на земле, а в головах столичного руководства и людей, которые работали на этом заводе, а потом его растащили до последнего кирпича».

Зачем тратить триллионы долларов на оборудование военных баз, создание и эксплуатацию флота, космические программы, когда всего за несколько миллиардов и десяток лет можно развалить страну изнутри? Поселить ту самую «разруху в головах», о которой говорил профессор Преображенский.

А сколько людей, поверив, что их стране пришёл конец и работать больше незачем, ушли в криминал, спились, погибли так или иначе прежде срока? Не создали семей, не завели детей? Демографический ущерб того периода оценивают в миллионы людей, а с учётом не родившихся детей фактически понесённые потери составляют уже около 20 миллионов человек — почти на уровне Второй мировой войны. И какой в этом случае смысл проводить между ними разницу, если для людских жизней, экономики, для самой страны результат точно такой же — «обычная» это война или же она «информационная»?

Следовательно, делает вывод Матвейчев, как в своё время ударными темпами Советский Союз разрабатывал ядерное оружие, так же и сегодня надо разрабатывать «информационное» оружие, идеологическое. Информационную «броню», информационные «противоракетные системы» и так далее по всему спектру. Агрессивная деятельность западных стран уже сместилась в эту область, и тренд будет только усиливаться. Следующие бои будут вестись и на «полях» социальных сетей, в блогах, и уже давно активно ведутся в СМИ.

И продолжать недооценивать опасность этой угрозы, говорить об «информационной войне» в снисходительном тоне более недопустимо. К этому давно пора отнестись со всей серьёзностью, потому что однажды такая «информационная война» уже нанесла нам ущерб в 90-х годах, погубив Советский Союз, разрушив экономику и унеся миллионы жизней. Россия после этого не погибла, как не погибла после Второй мировой войны. Но выводы мы сделать обязаны, как их сделал Сталин в послевоенные годы.

продолжение следует

Подписывайтесь на наш канал в Telegram