Евро

Италия говорит о готовности ввести войска в Ливию. Последний раз, когда этой африканской страной занимались демократические армии, Ливия осталась в руинах. На Западе об этом не принято говорить, а нам имеет смысл вспомнить: во что превратилась Ливия после свержения Каддафи. И что теперь интересует Европу на просторах уже однажды освобожденной от тирании страны?

Феерия майдана, густо замешанная на наркотическом чае, необразованной толпе, романтике революции и алчности олигархов - прошла. Там, на Украине, шансов уже нет. Россия не будет забирать ее целиком, такой вареник с толченым стеклом не переварить. А значит, одни будут нести на себе ответственность за собственные ошибки или равнодушие, а другие - делать выводы, чтобы выжить самим.

Существует устойчивое и весьма распространенное заблуждение о счастливой европейской семье, где «схід і захід разом», а человек человеку - друг, товарищ и брат. Однако события последних лет продемонстрировали, что данный проект оказался такой же утопией, как и союз стран с социалистической ориентацией. Но самый болезненный удар по европейскому единству нанесли антироссийские санкции, окончательно расколовшие Европейский Союз.

По улицам латвийской столицы маршируют старые вояки из Ваффен СС и их молодые последователи. А Европа, осудившая фашизм на Нюрнбергском процессе, этого не замечает. Почему на Евросоюз, членом которого является Латвия, напала слепота? От великой толерантности к любым извращениям, в том числе политическим, или потому, что ростки фашизма здесь взращивают западные "садовники"?

Мировое право - это право сильного, для слабых там предусмотрены только объедки, слегка присыпанные ворохом бумажного мусора от ООН, ОБСЕ и прочих "разводящих". Ты сильный - значит, можешь грабить (иракская и ливийская нефть) и убивать (Хуссейн, Каддафи). Пещерные законы открыто воцарились в мировой политике.

Русским часто предъявляют претензии в недостаточной "чувствительности" к этно-культурным особенностям бывших советских республик. Претензии эти, мягко говоря, оказываются вырваны из исторического контекста того, чем был СССР, чем были республики, и чем были и остаются, собственно, русские. На примере отношений русских с молдаванами все эти вопросы удобно разобрать наглядно.

Швейцария провела любопытный экономический маневр, отвязав свой франк от евро, позволив национальной валюте взлететь, а затем спокойно добившись возврата курса на круги своя. Мораль истории? Ну, во-первых, что евро не ждет ничего хорошо. А во-вторых, что швейцарский франк не первый, кто проделывает подобное. Конечный бенефициар, как ни странно, доллар. Вот только долго ли ему осталось пожинать дивиденды?

Алексей Навальный предлагает Западу расширить санкционные списки. Вежливая Настя расскажет, кто, по мнению «настоящего патриота», достоин в них оказаться.

Исландия отозвала заявку на членство в ЕС. Для многих сама эта фраза абсурдна: как можно добровольно отказаться от европейского счастья? У Исландии, тем временем, были веские причины: и история общения с единой Европой, и перспективы членства в ЕС показали, что стране и ее экономике будет реально лучше остаться самой по себе. Где-то здесь может быть урок и для других стран.

Что мы знаем о России и оппозиции? То, что ее спонсирует Вашингтон, собирая под свои знамена всех, от махровых националистов, до ортодоксальных коммунистов и отъявленных либералов. Мы привыкли к тому, что это нашу государственность подгрызают госдеповские термиты. Но можем ли мы обратить оружие врага против него? Что мы знаем о Российской пятой колонне в Европе?

Европейские политики признают, что ЕС находится в затяжном экономическом кризисе. Вместо того, чтобы развивать долгосрочные проекты с обеспечением рабочих мест, Европейский Центробанк намерен напечатать астрономическое количество денег. Это не спасет ЕС, потому что деньги уйдут на краткосрочное поддержание комфорта европейцев и мигрантов. Деньги уйдут в песок, а проблемы останутся.

Навязываемая европейскому обществу политкоррекность - не только уродует нормальные социальные процессы, но подавляет мысль. Последнее заметно даже в высокой, элитарной культуре: арбитры общественного вкуса дозволяют продвигаться только такому искусству, которое ничем не нарушает status quo и не задает серьезных вопросов. На примере Франции мы смотрим о чем можно и о чем нельзя говорить в современной европейской литературе. Есть ли лекарство для ставшего политкорректным обещства?