аналитика
21 Июля 2015, 15:49


США превратились в страну с политической системой третьего мира

2 593 9
США превратились в страну с политической системой третьего мира Фото: Reuters.com

Приватизация государства, армия и нацбезопасность как отдельная, не подотчетная никому ветвь власти, президент, избираемый одним процентом общества, де-факто нелегитимный Конгресс, отторжение общества от управления государством. Эти главные черты новой Америки выделил в своей свежей статье очень известный и крайне уважаемый в США политический журналист Билл Мойерс. Вот ее полный перевод.

Вы когда-нибудь брали на себя какую-то задачу, чувствуя, что это не совсем ваше дело, но понимая, что это кто-то должен сделать? Считайте этот текст такой задачей для меня и позвольте изложить то, о чем я намерен говорить, в двух словах: по итогам развития нашего мира после 11.09.2001 мы можем наблюдать рождение новой американской политической системы и способа управления, которым пока нет названия.

И вот что я нахожу странным: свидетельства тому окружают нас, и тем не менее мы как будто не в состоянии принять их, осмыслить или даже сказать, что такое возможно.

Позвольте мне сделать это хоть как-то на основе анализа пяти областей, в которых очертания этой новой системы возникают: политические кампании и выборы; приватизация Вашингтона через сращивание корпораций и государства; делигитимизация традиционной системы управления; усиление «государства национальной безопасности» до состояния неприкасаемой четвертой ветви власти; и демобилизация того, что мы привыкли называть «народом США».

К чему бы эта система ни вела, основывается она, по крайней мере в части, на растущей концентрации богатства и власти у нового плутократического класса и его постоянно расширяющегося государства национальной безопасности. Болезнь роста этой новой системы поразила нашу старую добрую американскую политическую систему.

1.  Однопроцентные выборы

Почитайте новости о президентских выборах в 2016 году и сразу ощутите дежавю. В начале два имени, которые чаще всего произносят в связи с ними – Буш и Клинтон, будто намеренно подчеркивают династический характер последних президентских гонок. Если Буш или Клинтон победят в 2016-м и затем в 2020 годах, то их кланы будут контролировать президентский пост 28 из 36 прошедших лет.

Возьмите, например, недавнюю статью в «Нью-Йорк Таймс» Нэйта Кона, видного статистического аналитика выборов. Он отмечает, что, несмотря на историческое лидерство Хиллари Клинтон в предварительных опросах демократов (и отсутствие серьезных соперников), выборы она может проиграть. Он обосновывает это анализом ее популярности в соцопросах, начиная со времен Моники Левински до настоящего времени. Кон утверждает, что Хиллари не будет «новым Эйзенхауэром демократов», популярной, большой фигурой, которая приведет к простой победе. Это сравнение – своего рода скрытое утешение (мол, нет, мы не оставили мир старой политики, и у нас генерал и президент Дуайт Эйзенхауэр все еще может быть критерием оценки).

Кон, может, и прав в том, что касается избираемости Клинтон, но это не американский Эйзенхауэр и даже не американский Эл Гор. Посмотрим на праймериз 2015 года. Когда-то в добрые времена кампания стартовала с того, что кандидаты перекочевывали в Айову и Нью-Гемпшир в начале года выборов, чтобы определить свою аутентичность среди партийных выборщиков. В наши дни те праймериз можно назвать скорее «поздними праймериз».

Ранние праймериз – те, что на самом деле главные, проходят среди небольшой группы миллиардеров, новой касты, которая лично или через сложную сеть фондов вливает миллионы долларов в кампании кандидатов, ими же выбранных. Ранние праймериз – в этом году скорее прерогатива республиканцев – проходят на курортах, таких как Лас-Вегас, Ранчо Мираж, Си Айленд, что вовсе не секрет. На этих «конкурсах» пресмыкающиеся политики предстают мальчиками на побегушках богатых и могущественных, составляющих нашу новую однопроцентную избирательную систему. (Основной политический фонд Хиллари, например, намеревается собрать 500 миллионов долларов, а клан братьев Кох уже пообещал вложить в предстоящую кампанию миллиард, что вдвое больше, чем на предыдущих выборах.)

С тех пор, как Верховный Суд открыл последний шлюз перед ограничениями финансирования выборов решением 2010 года по громкому делу CitizenUnited, каждые последующие выборы били рекорды по расходам. Предвыборная кампания 2012 года была первой двухмиллиардной кампанией, кампания 2016-го, как ожидается, побьет, не напрягаясь, пятимиллиардную отметку. Для сравнения: согласно данным исследования Бертона Абрамса и Рассела Сеттла «Влияние теле- и радиовещания на расходы политической кампании», республиканцы и демократы вместе потратили в 1956 году, когда Эйзенхауэр выиграл второй срок, 13 миллионов. Конечно, праймериз 2016 года пройдут, как положено, с участием реальных выборщиков, и последующие выборы также.

В предыдущий выборный сезон – 2014 года – было потрачено почти 4 миллиарда – рекордная сумма, несмотря на сокращение мелких спонсоров. На тех выборах в Конгресс и Сенат также была отмечена рекордно низкая явка избирателей со Второй мировой войны – 36,4%. Это уже даже не важно, что именно делает поток денег на таких выборах, когда вы ощутите вес неравенства, ломающего весь процесс и выталкивающего нас во что-то совсем новое.

2. Приватизация государства (или США как потенциальная страна третьего мира)

В недавней статье об имейле Хиллари Клинтон, которая заявила, что не пользуется государственной почтой, а ведет деловую переписку с личного ящика, вы обнаружите бесчисленные ссылки на былых Клинтонов в толстых намеках и напоминаниях. Да, она удалила много имейл-сообщений, да, грядет выборный год, и, как все отмечают, республиканцы сделают все, чтобы тему с имейлами оставить живой, пока ад не замерзнет, и т.д., и т.п. Однако статья, несмотря на то что глаза от нее слипаются, написана в том смысле, что вы видели все это раньше – вы увидите все это потом.

Только вы не видели этого раньше. Самое поразительное в этой шумихе находится в том, что наиболее очевидно, но наименее подчеркнуто. Американский госсекретарь решила использовать свою частную, защищенную почту для государственной работы, что значит - она решила сделать приватной свою переписку. Если бы это было в Каире, то тут и думать нечего. Но это произошло не в какой-то стране третьего мира. Это был осознанный акт ключевого официального лица царящей на планете супердержавы, что, даже если это произошло впервые, нужно рассмотреть как симптом идущей приватизации американского государства или, по меньшей мере, в части ее национальной безопасности.

Хотя слияние государства и корпораций имеет предысторию, полномасштабное пришествие воинствующих корпораций произошло лишь после 11.09.2001. Когда-то этот момент обязательно будут рассматривать как зарождение того, что грядет в этой стране. Всего через 13 лет уже не было ни одной части военного государства, которое бы не испытывало приватизации в крупной форме. Военные США больше не могут воевать без своих братских корпораций, которые делают всю небоевую работу: охрана, почта, строительство баз, тыловое обеспечение, обучение иностранных наемников, - и зачастую даже решают некоторые боевые задачи. Такие военные корпорации сейчас участвуют во всех аспектах работы государства национальной безопасности, включая пытки, атаки дронов и – подобно сотням тысяч контрактников, таких как Эдвард Сноуден – в сборе разведданных и шпионаже. Назовите что угодно, и это будет хотя бы частично приватизировано.

Вы прочтите последнюю книгу репортера Джеймса Райзена «PayAnyPrice» о том, как глобальная война с терроризмом велась в Вашингтоне, и узнаете, что приватизация принесла с собой кое-что другое: коррупцию, мошенничество и прочие игры с системой ради прибылей, которые вообще-то ассоциируются с типичной клептократией третьего мира. И все это зарождение нового мира было отражено в крохотном, очень личном решении Хиллари Клинтон использовать личный ящик для деловой переписки.

Хотя об этом я знаю меньше, но точно знаю, что подобная приватизация (и коррупция, ее сопровождающая) бесспорно идет в невоенной, не связанной с безопасностью части Американского государства.

3. Делигитимизация Конгресса и президентства

На третьем фронте американское доверие трем классическим ветвям сдержек и противовесов власти, как показывают опросы, продолжает падать. В 2014 году процент американцев, выразивших большое доверие Верховному Суду, упал, по данным Apnorc, до нового рекорда – 23%, президенту – до 11%, Конгрессу – до близких уже к плинтусу 5%. (Доверие к армии, с другой стороны, - 50%). Цифры графы «практически никакого доверия» соответственно 20, 44 и более 50 процентов. Все это либо рекордные цифры за последние четыре десятилетия, либо близкие к ним.

Кажется справедливым отметить, что в последние годы в Конгрессе шел процесс собственной делегитимизации. Там, где раньше у него была реальная власть объявления войны, например, теперь несвязные «дебаты» о санкционировании войны против Исламского государства в Сирии, Ираке, и где угодно еще, которая на самом деле идет уже долгое время и с которой, конечно, ничего не изменится, санкционирует ее Конгресс или нет.

Что бы сказал Гарри Труман, который в свое время провел знаменитую кампанию против бездельничающего Конгресса, об органе власти, который просто не в состоянии что-то с чем-то сделать? Или, может быть, отдать республиканским ястребам войны в новом Конгрессе должное? Они демонстрируют способность эффективно делегитимизировать и сам институт президента. Приглашение лидера большинства в Конгрессе Джона Бонера премьер-министру Израиля Беньямину Нетаньяху зарубить переговоры президента по ядерной программе и письмо, подписанное 47 сенаторами – республиканцами, иранским аятоллам – яркие примеры. Они явно направлены на слом имперского президентства, которое республиканцы прославляли не так давно.

Радикальный характер этого письма, не как государственного акта, а скорее акта делигитимазации государства, был отмечен даже в Иране, где верховный лидер фундаменталистов Али Хаменеи провозгласил его «признаком распада политической этики и разрушения американского истеблишмента изнутри». Здесь же это письмо или оценивается как крайний частный единичный случай («измена»), или, как это сделал Джон Стюарт на «Дэйли Шоу», как часть постоянной схватки между республиканцами и демократами по поводу контроля за внешней политикой. Но это ни то и ни другое. Это – часть растущей системы, в которой Конгресс становится все менее и менее эффективным органом, кроме его готовности захватить и потом выбросить президентство как таковое.

В XXI веке все, о чем эти республиканцы малого правительства и демократы большого правительства способны договориться – это предложить безусловную поддержку государству войны и национальной безопасности. Республиканская партия со своими разными фракциями, которые зачастую держат друг друга за горло почти как они вместе – демократов, похоже, едина только по вопросам войны и безопасности. Что касается демократов, непопулярная администрация, постоянно находящаяся под атаками недоброжелателей президента Обамы, сохраняет опору частично путем союзов и сплавки с государством национальной безопасности. Президент, пришедший на пост под флагом отказа от пыток и продвижения «света и прозрачности» в правительстве, за шесть с лишним лет стал почти целиком идентифицироваться с военными, ЦРУ, АНБ и подобными. Запустив беспрецедентную кампанию против информаторов и утечек (так же, как и против света и прозрачности), Белый Дом Обамы оказался мощным катализатором, но также и сильно зависимым, от этого государства в государстве, - странный конец имперского президентства.

4. Расцвет государства национальной безопасности как четвертой ветви власти

Одна ветвь власти явно в расцвете и быстро набирает независимость от практически любого надзора. Ее способность воплощать в дела свои желания практически без оппозиции в Вашингтоне ошеломляет. Но тогда как о симптомах этого процесса регулярно сообщается, феномен целиком – создание де-факто четвертой ветви власти – получает заметно меньше внимания. В войнах эпохи террора государство национальной безопасности стало самодостаточным. Его рост был феноменальным. Хотя это очень редко отмечается, за это время мы получили второе полноценное министерство обороны – Министерство безопасности отечества, и они с Пентагоном еще больше окопались, окружив себя собственным растущим комплексом частных корпораций, лоббистов и дружественных политиков. Милитаризация страны в эти годы шла ускоренными темпами.

Вместе с тем, удвоение, которое мы обнаружим в разведсообществе США с его 17-тью основными агентствами и подразделениями поражает. Его растущая способность наблюдать и шпионить в международном масштабе, в том числе за собственными гражданами, такова, что по сравнению с ней обстановка в тоталитарных странах XX века была просто жалким подобием. То, что разные части государства национальной безопасности могут действовать как угодно без опасений предстать перед судом, сейчас слишком очевидно, чтобы это дополнительно разбирать. По мере того, как богатство в Американском обществе росло темпами, невиданными с первого Золотого века, доллары налогоплательщиков мигрировали в государство национальной безопасности почти плутократическим образом.

Новости постоянно выводят на поверхность деятельность разных частей этого государства. В последние недели, например, мы узнали от Джереми Скэхилла и Джоша Бегли из Intercept о том, что ЦРУ несколько лет пыталось вскрыть защиту айфонов и айпадов. То есть оно агрессивно пыталось атаковать крупную общеамериканскую корпорацию (даже несмотря на то, что основная часть ее производственного процесса расположена в Китае). Тем временем Дэвлин Баретт из Wall Street Journal сообщил, что ЦРУ – структура, которой запрещены любые внутренние шпионские операции, помогает Службе маршалов США (подразделению Минюста) создать воздушный цифровой невод для доступа к сотовым американцев. Самолеты, которые вылетают из пяти городов США, несут технологическое устройство, имитирующее сотовые башни. Эта технология, разработанная и протестированная в удаленных театрах военных действий и привезенная теперь на Родину – лишь часть милитаризации страны от границ до полиции. И это случилось едва ли через неделю после того, как в июне 2013 года Эдвард Сноуден впервые опубликовал ключевые документы АНБ, в которых таких достижений еще не было.

Периодически выскакивают новости о дальнейшей экспансии, реорганизации и усовершенствовании частей разведывательного мира, те новости, которые стали едва замечаемым фоновым гулом нашей жизни. Недавно, например, директор Джон Бреннан объявил о крупной реорганизации ЦРУ, направленной на устранение классического разделения на разведчиков и аналитиков в Управлении, в результате чего будет создано новое Управление цифровых инноваций, ответственное, кроме прочего, за кибервойну и кибершпионаж. Примерно в то же время, согласно New York Times, Центру контртеррористических стратегических коммуникаций, непонятному агентству в Госдепартаменте, была отведена новая роль в координировании «всей ведущейся работы по борьбе с вражеской онлайн-пропагандой (например террористических организаций, вроде Исламского Государства) других крупных федеральных департаментов, в том числе Пентагона, Безопасности Отечества и разведывательных агентств».

Эти вещи – норма в эпоху, когда государство национальной безопасности только усиливается, бесконечно вырабатывая, копируя и перекрывая разные части своей лабиринтовой структуры. И имейте ввиду, что в структуре, которая жестко борется за сохранение того, что она делает в тайне, гораздо большего мы не знаем. Но все равно мы знаем достаточно для того, чтобы понять, что этот процесс отражает что-то новое в нашем американском мире (даже если никто не хочет этого замечать).

5. Демобилизация американского народа

Стив Фрейзер в своей новой книге «Эпоха молчаливого согласия» о двух «Золотых веках» Америки спрашивает, почему в XIX веке, когда также цвела плутократия, концентрация богатств и неравенства, покупка политиков и предпринимались попытки демобилизовать гражданское общество, американцы выходили на улицы так массово, с такой решимостью и так долго протестовали против такого положения, оставаясь там, даже когда грубая сила государства была призвана против них? Удивительно, почему молчание общества никем не нарушается при таких же обстоятельствах в наше время?

В конце концов, новая зловещая американская система встает на наших глазах. Все, что мы когда-то в детстве читали в книгах о работе правительства, теперь выглядит криво, а рост бедности, замораживание зарплат, появление 1 процента реальных избирателей, коллапс людей труда и милитаризация общества – очевидны.

Процесс демобилизации общества определенно начался с армии. Первоначально это была реакция на бунтарское и подрывное поведение призывников вьетнамской эпохи. В 1973 году взмахом президентского пера гражданская армия перестала существовать, наем новых рекрутов был передан рекламным агентствам (это было первым звонком грядущей приватизации государства), и общество послали домой, с тех пор не допуская его вмешательства в военные дела. С 2001 года эта форма демобилизации была увековечена в камне и трансформировалась в стиль жизни во имя безопасности общества.

С тех пор мы чувствовали себя народом только трижды в трех очень разных местах. Слева, во время движения «Оккупай», которое, с его лозунгами об одном и 99 процентах, поставило проблему растущего экономического неравенства на карту американского сознания. Справа, в движении чаепития - сложном выражении недовольства, поддержанного и, по меньшей мере частично, спонсированного правыми лидерами и миллиардерами, направленного против государства-няньки. Плюс недавняя волна протестов после убийства в Фергюсоне, вызванная отчасти милитаризацией полиции в черных и коричневых сообществах по всей стране.

6. Рождение Новой Системы

Время нарастающих крайностей оказалось и временем молчаливого согласия. Когда-то мы, может быть, получше поймем, как так получилось. Пока же, позвольте мне быть предельно ясным по очень мутному вопросу: этот период не представляет собой извращенный или экстремальный вариант обычной политики, выборы 2016 года не будут обычными выборами, Вашингтон – не такой, как раньше. Сложите воедино однопроцентные выборы, приватизацию государства, делигитимизацию Конгресса и президентства, а также мощь государства национальной безопасности и армии, добавьте к этому демобилизацию американского общества (во имя нашей защиты от терроризма), и у вас получится абсолютно особенная вещь.

Хотя перечисленные меры серьезно планируются и прорабатываются, в целом здесь может даже не быть руководящей модели или устройства. Многое, возможно, происходит обычным рутинным кабинетным путем. В итоге нет и побудительного мотива официально объявить, что в действие приходит нечто новое, не говоря уже о том, чтобы созвать новое конституционное собрание. Но ни секунды не сомневайтесь в том, что американская политическая система переписывается заинтересованными партиями Конгресса, нынешним посевом миллиардеров, корпоративными интересами, лоббистами, Пентагоном и руководителями государства национальной безопасности.

Из хаоса этого момента в скорлупе старой системы на наших глазах рождается новая культура, новая политика, новое управление. Называйте это, как хотите. Но назовите как-нибудь. Хватит делать вид, что ничего не происходит.

Билл Мойерс

Подписывайтесь на наш канал в Telegram

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Помочь проекту


Новости партнеров
Реклама
Видео
Реклама
Новости партнеров