Китайский «антимайдан» государственного масштаба.

Начать, наверное, стоит с протестов в Гонконге осенью прошлого года. В сентябре 2014 года преимущественно студенты и интеллигенция, скоординировавшись в соцсетях, вышли к зданию правительства с протестом против реформы избирательной системы. С периодической интенсификацией протесты проходили до декабря. Действия китайского правительства и органов правопорядка были настолько правильными, что за неполных 3 месяца беспорядков с обеих сторон пострадало по разным данным от 80 до 500 человек, однако ни одного убитого (!).

Следует отметить три важнейших действия властей, приведших к относительно малому количеству пострадавших:

- уже 2 октября министр иностранных дел КНР Ван И заявил, что ситуация в Гонконге является внутренним делом Китая и предостерёг иностранные государства (конечно, США) от вмешательства;

- уже в сентябре, через несколько дней после начала протестных акций сотовая связь и интернет были отключены, что осложнило координацию протестующих на расстоянии большем, чем радиус действия Bluetoothи Wi-fi;

- грамотная работа правоохранительных органов по разгону и сдерживанию протестующих, позволившая обойтись без жертв.

В Синьцзян-уйгурском автономном районе (СУАР) ситуация гораздо сложнее: существенную роль в данном конфликте имеет игра на религиозных чувствах уйгуров – мусульман, поэтому методы протестов и их подавления гораздо жестче. КПК КНР, безусловно, занималась выработкой стратегии борьбы с проявлениями экстремизма и радикализма различного уровня, ведь одними деньгами проблему СУАР не решить.

В этой связи ещё в октябре прошлого года был инициирован первый антитеррористический законопроект. В четверг китайская GlobalTimesсообщила о том, что указанный законопроект во втором чтении рассматривает Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей (ПК ВСНП). Понятие терроризма определено как "любая активность, призывы к насилию, саботаж или угрозы, которые создают общественную панику, угрожают общественной безопасности, государственным органам или международным организациям".

В качестве основных мер по борьбе с указанными проявлениями выделяются следующие:

- счета подозреваемых в связях с террористами будут блокироваться;

- предусматривается интенсификация обмена данными между правительством, военными и полицией;

- создание антитеррористического разведывательного центра, в обязанности которого войдет проверка безопасности на транспорте, укрепление безопасности в киберпространстве, предотвращение финансирования деятельности террористов и контроль над госграницей.

 Нетрудно понять, что грамотное применение данного закона в будущем может позволить, как значительно осложнить ведение террористической деятельности в Китае в целом, так и очень аккуратно и точечно воздействовать на «мирную» оппозицию.

В случае одобрения законопроект будет рассмотрен 5 марта в Пекине на очередной ежегодной сессии ВСНП. Кстати, есть ощущение, что данная инициатива станет законом, поскольку её готовят к ежегодной сессии ВСНП и внутри Китая у властей появится хороший механизм борьбы с проявлениями экстремизма.

Ещё одним вопросом, который можно было бы рассмотреть в рамках данной статьи являются шаги, предпринимаемые КНР по обеспечению безопасности восточной границы и как следствие поддержания нормального экономического взаимодействия с восточными партнерами.

В январе 2015 года боевики ИГИЛ усилили свою активность на границе Афганистана c Туркменистаном, а также в Пакистане. Стоит ли говорить, что создание ситуации, подобной ситуации на Ближнем Востоке у своих границ ни одному лидеру государства не представляется приемлемым. Кроме того, как считает Дэвид Госсет - директор Европейско-китайской академии, основатель евро-китайского форума, Си Цзиньпин активно продвигает проект Нового шелкового пути (НШП) и будет делать это активнее в 2015 и последующие годы. Планы Си Цзиньпина могут серьезно нарушить боевики ИГИЛ.

В связи с этим КНР не только продолжает активное сотрудничество с политическим руководством Пакистана, хоть и более сбалансированное в отношении Индии. Открыв в феврале 2015 года самый крупный посольский комплекс в Исламабаде Ван И обеспечил для своей страны новый плацдарм для скоординированных с руководством Пакистана действий в противодействии ИГИЛ.

Также Пекин проводит переговоры с представителями «Талибана». Китай намерен стать координатором вялотекущих переговоров между Кабулом и талибами.

Таким образом, можно говорить о том, что политика Поднебесной на данном направлении устремлена на достижение следующих целей:

- обеспечение стабильной обстановки на своих границах;

- запуск НШП, как одного из крупнейших евразийских экономических проектов и обеспечение его безопасности;

- проведение взвешенной, прагматичной и взаимовыгодной политики в отношении всех стран на участке от Индии до Казахстана.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram