Убийство духа

Снос в Москве доходных домов Михайлова на Большой Дмитровке, домов в Ордынском тупике, домов Привалова, дома архидиакона Евпла  - вот только новости с начала этого года. Всего только за постсоветское время в Москве было снесено более тысячи исторических зданий. В каждой такой новости помимо городских департаментов и фамилий чиновников часто упоминается слово «инвестор». Целый сонм организаций ведет работу по сносу, надстройке, расширению зданий, стремясь ухватить лакомый кусок городской недвижимости, получить сверхприбыль. Их не останавливают ни историческая ценность зданий, ни решения судов, ни протесты общественности. 

Тем временем, под гул строительных работ, непоправимо изменяется облик нашего города: в нем уже нет целостности, в нем все меньше истории.

Что может построить на месте дома Прошиных дочь Президента Азербайджана? Гостиничный инвестиционный проект безлик по сравнению с произведением искусства эпохи модерна.

О правовых аспектах сноса домов, об их исторической ценности написано много статей и я не хочу повторяться за Архнадзором. Я хочу поговорить о другом.

Мы живем посреди определенной культурной, бытовой среды, которую мы можем менять под себя, но которая, в свою очередь, оказывает и сильное воздействие на нас.

Еще Гегель, говоря о национальном духе, упоминал важную роль природной среды в его формировании. Что ж, в наше время города играют не меньшую, а возможно даже и большую роль в этом процессе, нежели природа. Они задают темп нашей жизни, формируют наши эстетические вкусы, в конце концов, рождают наши ассоциации с родиной. 

Вы задумывались когда-нибудь, почему вам дорог ваш дом, ваш город, ваша страна? И дороги ли вам они?

Конечно же, тут живут наши семьи, здесь находятся могилы наших предков, здесь мы зарабатываем себе на хлеб, но вряд ли это исчерпывающие аргументы. Помимо них есть национальные мифы, формирующие наши представления о самих себе и окружающих, связанные историческими образами и символами, формирующими историческую память. Но для их ощущения требуется материальное воплощение и чем оно сильнее – тем сильнее они сами. 

Таким воплощением служат памятники истории и культуры. Образ родного дома, родного города, в конце концов, оказывает влияние на формирование национального духа, тем более образ столицы, тиражируемый по всей стране. 

Вырастая или просто часто бывая посреди исторической застройки, вы невольно начнете задаваться вопросами: а кто это построил, а почему у этого дома такие необычные элементы убранства? Вы начнете сравнивать с другими странами, в которых уже бывали, находить параллели. Вы будете узнавать историю хозяев: купцов, крупных чиновников, дворян. Чуть капнув, вы откроете Гиляровского и узнаете про Хитровку, Лубянскую площадь и Сретенку и перед вами откроются образы живших, прежде, здесь людей. Или не откроются, если экскаватор подрядчика фирмы очередного инвестора снесет старинные фасад, стены и перекрытия.

Какой новый образ Москвы сформировался за последние десятилетия? Что хотят передать наши градостроители будущим поколениям? Образ богатого, но при этом грубо слепленного, эклектичного города, где Малая Дмитровка упирается в железобетонный фаллический символ, раздавливающий окружающий квартал, где элитные дома, как правило, безвкусны, по сравнению со своими предшественниками, где отказались восстановить Сухареву башню, но построили рядом убогий торговый центр.

На момент распада Советского Союза центр Москвы уже был сильно испорчен застройкой брежневских времен, но все-таки поддавался реконструкции, сегодня же речь идет хотя бы о сохранении того, что осталось. Неужели нам мало советской стандартизации, гениально высмеянной в фильме «Ирония судьбы, или с легким паром!», распространившей серость на территории всего бывшего Союза? Неужели мы готовы убивать то индивидуальное и прекрасное, что еще осталось в нашей городской среде?

Конечно же, в ответ на эти строки пойдут возражения, дескать, исторические здания дороги в эксплуатации, они не отвечают требованиям рынка элитной жилой и офисной недвижимости, их инфраструктура не предусматривает подземные парковки, в конце концов, инвесторам не выгодно в них вкладывать деньги. 

Увы, такие возражения часто высказываются людьми, мыслящими коротким периодом времени, к чему нас приучили 90-е годы. Москва же, напоив деньгами сотни инвесторов, лишилась возможности продавать свой образ. Как результат, в Москве в год бывает более чем на 1 млн. меньше туристов (около 5 млн. за 2014 год), чем в Петербурге (6,3 млн.), при этом доля транзитных туристов среди них неизвестна. Для своих же жителей город стал гораздо менее уютным, превратившись в один большой деловой и торговый центр.

Решить эту проблему можно было бы волевым решением, хотя бы как предлагает муниципальный депутат Андреева – запретить снос всех домов, построенных до 1956 года, что я горячо поддерживаю.

Но несмотря ни на что, снос старой Москвы продолжается и, если мы будем молчать – продолжится до тех пор, пока мы в один день не обнаружим, что старого города, с его лавками на первом этаже,  доходными домами и особняками больше нет, как нет и его прежнего духа…  

Дмитрий Красков, депутат района Южное Медведково города Москвы.