Ополчение Донбасса — 2014: вымысел и реальность

Необъективно завышенная оценка возможностей ополчения Донбасса в 2014 году до сих пор позволяет многим говорить об украденной в результате первых Минских соглашений победе, чему в значительной степени поспособствовала сильно подретушированная картинка противостояния с ВСУ, созданная в СМИ. Именно поэтому есть необходимость беспристрастного анализа положения в чисто военной плоскости, без углубления в дебри внешне- и внутриполитических раскладов и излишне эмоциональных всплесков. Мне, как очевидцу и участнику тех событий, хотелось бы обрисовать общую картину ситуации, имевшей место в Донбассе летом 2014 года.

Слабости и недостатки ополчения Донбасса

В первую очередь надо сказать, что в отличие от Крыма, где образовался единый центр управления во главе с Аксёновым, в Донбассе такого центра не сложилось ни весной, в разгар «Русской весны», ни в ходе летней кампании 2014 года. Должной координации и взаимодействия, равно как и взаимного доверия между лидерами ополчения не было. Ключевые фигуры либо соревновались в перетягивании одеяла на себя, либо, отстраняясь от междоусобной возни и грызни, просто старались действовать с максимально возможной самостоятельностью.

В итоге действия различных подразделений ополчения зачастую представляли собой картину «кто в лес, кто по дрова» - без согласования, синхронизации, взаимной поддержки и обмена разведданными. Что интересно, по каким-то необъяснимым с точки зрения нормальной логики причинам недостаток координации действий наблюдался даже между теми подразделениями, которые формально подчинялись одному военному руководству. Кроме того, отдельные, с позволения сказать, подразделения предпочитали заниматься не боевой работой, а решением своих хозяйственно-бытовых вопросов.

Для пояснения сути проблемы стоит выделить три важных момента в качествах руководства, претендовавшего на роль верховного: 

• Во-первых, планирование и практическая реализация наступательных операций оставляли, мягко говоря, желать лучшего;
  
• Во-вторых, крайне негативную роль играла нездоровая атмосфера озабоченности поиском предателей, вредителей и саботажников даже там, где их и близко не было;
  
• В-третьих, в отличие от периода оборонительных боёв в славянско-краматорской агломерации, в наступательных операциях лета 2014 года перестали беречь людей.
  

Проблема отсутствия адекватного централизованного командования усугублялась такими факторами, как некомпетентность в тактических вопросах ряда командиров среднего звена и недостаточная подготовленность личного состава. В дополнение к этому сохранялись проблемы в таких важнейших технических аспектах, как стабильная и надёжная связь и наличие нормальных карт местности у командиров вплоть до нижнего звена. В недостаточной степени было налажено и медико-санитарное обеспечение. И все эти недостатки ополчения имели место на фоне подавляющего превосходства ВСУ в живой силе и технике. Пока ополченцы вели оборонительные бои, ограничиваясь локальными вылазками и диверсионными рейдами, нередко весьма успешными, все эти проблемы как-то сглаживались, но с началом наступательных операций на южном участке фронта в середине июля 2014 года они вылезли во всей своей красе.

Несогласованность и ошибки в боевых операциях

На практике перечисленные недостатки выливались в конкретные провалы в боевых операциях. Вот пример из опыта товарищей по оружию и личных наблюдений: сотню бойцов ведут по открытой местности на опорный пункт ВСУ, с противоположной стороны открывается массированный пулемётный и миномётный огонь, половину людей выкашивает; представитель высшего командования, размахивая пистолетом, грозится разоружить батальон за невыполнение заведомо невыполнимой задачи; разведка попала в засаду! по машинам! едем выручать!

Командир не может нормально прочитать карту, и подвижная группа на БТР и «Уралах» утыкается в овраг, теряя драгоценное время; комбату угрожают расстрелом, если он не поведёт батальон в атаку, а атаковать приходится сильный укрепрайон без поддержки артиллерии. Но у миномётчиков нет связи с корректировщиком: куда стрелять? - туда, «по направлению». Батальон посылают в разведку боем и выявленные цели потом накрывают, но треть батальона как корова языком слизала. Передовой группе обещают поддержку «брони», но «броня» не приходит – выкручивайся как хочешь. Батальон занимает первый рубеж, но дальше продвинуться не может, потому что нет поддержки от соседей; снаряды ложатся в трёх километрах от цели – артиллеристы ошиблись в расчётах, бывает. Из-за отсутствия первой помощи человек погибает от болевого шока или кровопотерь.

И подобных трагикомических сюжетов, к сожалению, была масса. Всё это, разумеется, приводило к тому, что ополчение несло чувствительные и зачастую ничем не оправданные потери, при этом далеко не всегда выполняя поставленные задачи. Да, это, возможно, не очень приятно признавать, но мы, ополченцы, по большому счёту воевали в лучших традициях слабо организованной партизанщины и плохо контролируемой махновщины.

Плюс к этому давайте не будем забывать про посылки от «военторга» и дуновения «Северного ветра», без которых нас бы в конечном итоге намотали на гусеницы. Проблемы, с которыми мы сталкивались, вполне естественны для иррегулярных вооружённых формирований, поэтому нет смысла посыпать голову пеплом, стоит просто признать этот факт как объективную данность.

Реальная сила ополчения и задачи 2014 года

Возникает закономерный вопрос: можно ли с учётом всех этих обстоятельств всерьёз обсуждать вопрос о взятии Мариуполя и освобождении утраченных в летней кампании территорий силами ополчения? Куда бы привели нас наши бестолковые «индейские» набеги и «психиатрические» атаки? Кроме того, не надо забывать, что людей не хватало даже для проведения локальных наступательных операций, не говоря уже о чём-то более масштабном. На данный момент численность вооруженных сил Новороссии (ВСН) составляет порядка 40 тысяч человек, что уже более-менее достаточно для парирования возможных угроз (с учётом подстраховки «Северным ветром»), а в августе 2014 года ополчение насчитывало в два раза меньше бойцов. При этом нынешние ВСН, несмотря на многие трудности и сложности, всё-таки немало продвинулись по пути оформления в полноценную армию, оснащённую значительным количеством тяжёлой техники, артиллерии и РСЗО. А какова была ситуация с ополчением летом 2014 года, я уже вкратце обрисовал.

По сути, наступление конца августа 2014 года было наступлением «Северного ветра». Он был остановлен, когда выполнил поставленную важнейшую задачу – быстро и надёжно прекратить тот кроваво-огненный хаос, который охватил Донбасс в августе, когда счёт погибших гражданских людей шёл уже на многие сотни, и создал условия для перевода конфликта из горячей фазы в политическую плоскость. Иных задач перед ним не было.

Оказалось оно не готово и зимой 2015 года на начальной стадии своего преобразования в армию. Тогда, напомню, у вновь образованных ВСН не хватило сил и возможностей для того, чтобы взять Авдеевку и Пески, что позволило бы ликвидировать непосредственную угрозу Донецку и отодвинуть линию соприкосновения от Луганска. В итоге все силы были брошены на срезание дебальцевского выступа, причём срезали его в тяжелейших боях с огромными потерями, к сожалению, в худших традициях 1941 года…

Отдельно стоит остановиться на вопросе численности ополчения в 2014 году. Да, мы очень сильно проигрывали ВСУ по количеству личного состава. Но в ополчение набирали исключительно добровольцев. Принудительной мобилизации, в отличие от ВСУ, не было, как нет её и сейчас. Это было принципиальное решение, и оно оправдано. Много ли толку от людей, которые не хотят или не могут воевать, но их насильно гонят в пекло? Что бы мы получили на выходе? Взаимное с ВСУ закидывание мясом, митинги матерей и жён против мобилизации, новые толпы беженцев, которые бежали бы уже не от ВСУ, а от ополчения?

Да и мирное хозяйство должно на ком-то держаться. Помнится, много упрёков было адресовано шахтёрам, которые никак не могли оторваться от своих шахт и пойти в ополчение. Вот только упрекающие граждане, по всей видимости, не знали, что технологический процесс в шахте нельзя останавливать, иначе долго потом придётся эту шахту реанимировать, а Донбасс держится в первую очередь на угле.

При всём этом надо помнить, что разница в мобилизационном потенциале Украины и республик Донбасса колоссальна, поэтому брать нужно было в первую очередь качеством, а не количеством, но вот нужного качества тогда, увы, не было.

Вывод

В свете вышесказанного разговоры об украденной победе в сентябре 2014 года – это либо упорствование в заблуждении, либо откровенное лукавство. Так же несостоятельны и обвинения российского руководства в «сливе» Донбасса. Хотели бы «слить» – не открывался бы «военторг», не формировались бы «туристические» батальоны, в составе одного из которых мы были в Дмитровке на южном участке фронта в июле 2014 года, не подул бы, в конце концов, «Северный ветер».

До боли обидно за ребят-ополченцев, которые уже третий год не видят свои семьи, оставшиеся на оккупированных территориях, за людей в прифронтовой зоне, укрывающихся в подвалах от регулярно грохочущего «перемирия». Но это не наша вина. Это наша беда. И её надо пережить. И победить. Ведь, как бы оно там ни было, наше дело правое.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram