Можно ли сделать из преступника патриота?

На днях внимание СМИ и Норвегии, и других стран привлекла новость – из тюрьмы на острове Бастой сбежал заключенный. Поскольку последняя находится на острове вблизи столицы, “зэку” пришлось воспользоваться навыками форсирования водных препятствий с помощью подручных средств – доски для серфинга и детской лопатки, которую он использовал в качестве весла.

Собственно, сам факт побега примечателен разве что своей редкостью: за 16 лет существования островной тюрьмы оттуда сбежало аж 5 человек, и то трое из них добровольно вернулись обратно. И только двоих пришлось после поимки размещать в “материковых” тюрьмах.

Причина такой популярности пенитенциарного учреждения кроется в ультралиберальных условиях содержания заключенных, редких даже для современной Европы с ее “тюремными спортзалами”, “отпусками для преступников” и тому подобными послаблениями, редко встречающимися в тюрьмах на постсоветском пространстве. Свободное перемещение “питомцев” по острову, несложная работа в местном сельском хозяйстве, уход за домашней живностью, обед за госсчет и возможность неплохого заработка для получения остального рациона, тот же 18-дневный отпуск и прочее.

При том что содержатся на Бастое достаточно серьезные преступники – убийцы, насильники, педофилы, наркодилеры, крупные мошенники. Процент рецидивов среди выпущенных на свободу крайне низок – всего 16% против, скажем, средненемецкой половины в течение 3 лет после освобождения. Впрочем, после обычных норвежских тюрем рецидивистов тоже наблюдается немногим больше – всего 20%.

***

Однако сказать, что норвежский опыт так уж оригинален – нельзя. В России еще с советских времен существуют так называемые “колонии-поселения”, где осужденные за нетяжкие преступления живут в обычных общежитиях (семейные могут и снимать жилье), ходят в гражданской одежде, зарабатывают, могут иметь при себе деньги и свободно передвигаться по населенному пункту.

Охраны как таковой в таких колониях тоже нет – главным сдерживающим фактором является боязнь попасть за нарушения режима (а тем более за побег) в обычную колонию, с куда более суровыми условиями содержания. А что у начальства ГУИН руки не доходят до разных психологических заморочек с “трудотерапией” и “ресоциализацией” – так это, думается, больше от нехватки средств. Ну и, конечно, от осознания того, что лучший сдерживающий фактор от рецидива преступления – боязнь уголовного наказания.

Так что, пожалуй, больше всего в новости из Норвегии привлекло к себе внимание островное расположение “тюрьмы будущего”. Тут же стали раздаваться сравнения с “Райским островом” – выведенным в фильме-антиутопии “Заключенные на острове Рай” (Caged in Paradiso), снятом американцами еще четверть века назад.

Правда, сюжет фильма напоминает норвежский опыт разве что присутствием “острова для преступников”, которые предоставлены там самим себе, поскольку тюремщиков там (в отличие от Бастоя) нет вообще. Единственное ограничение “тюрьмы от Голливуда” – это спутник с мощным боевым лазером, уничтожающим любое плавучее средство, отдаляющееся от “райского острова” больше чем на 2 мили. Вне зависимости, находится на нем беглец или нет.

Собственно, и создатели ленты не были особо оригинальны. Так, еще в 1960 году известный американский фантаст Роберт Шекли написал захватывающую повесть “Цивилизация статуса” о том, как в далеком будущем землян еще в школе гипнотически программировали доносить на самих себя в случае совершения преступления - с последующим самоосуждением. После чего их отправляли на планету-тюрьму Омега, где преступники, нарушавшие законы у себя на родине, тоже были вынуждены внедрять собственные законы, пусть и на основе формально преступной идеологии.

Впрочем, у Шекли финал более оптимистичен, чем у создателей “Райского острова”: в конце концов, поляризация людей на “рафинированно добрых” и “рафинированно злых” привела к такому кризису, что начать попытки воссоединения искусственно разделенных частей человечества пришлось Службе безопасности Земли, и заварившей всю эту “кашу” с “сегрегацией”…

***

Насколько же применимы и реальные, и пока еще фантастические наработки “тюрем будущего” для России? Вообще чисто формально, как указывалось выше, “райских островов” а-ля Бастой на российской территории более, чем достаточно. Просто не привыкшие к романтике граждане чаще называют их “химией” – по наиболее распространенным в колониях-поселениях производствам, где могут работать осужденные.

Другое дело, что контингент таких “колоний-лайт” вряд ли когда-то станет похожим на норвежский. Ну как это – разрешить жить в условиях, в которых живет немало и вполне свободных граждан, насильникам, убийцам, педофилам и прочей публике сходного пошиба?!

Это только в Уголовном Кодексе записано, что наказанием является только “лишение свободы” для “изоляции от общества” – и что это наказание не должно быть унижающим или вредным для здоровья. А реально – не только для осужденных, но даже для содержащихся в СИЗО подследственных созданы условия, далекие от считающихся идеальными. Вплоть до запрета ложиться на койку от подъема до отбоя.

Собственно, большинство граждан и видят в наказании преступников исключительно торжество справедливости – и возмездие за совершенное преступление. И хотят, чтобы заключенные посильнее страдали. Даже если страдания одних усиливаются “беспределом” других – вроде тирании “блатных” на “зонах” в отношении “мужиков” и всевозможных “опущенных”.

Ну а то, что после освобождения многие “з/к” могут снова пойти на преступление, поскольку иному “тюремная школа” не учит по определению – обычно обществом не учитывается. Оно привыкло считать, что страха повторно оказаться в тюрьме для профилактики рецидивов вполне достаточно. Хотя на самом деле, по статистике, только треть зарегистрированных в России преступлений раскрывается правоохранительными органами.

***

Впрочем, изменение менталитета общества – задача сложная и долговременная. Куда интереснее было бы рассмотреть возможность применения в России вроде бы “фантастических” вариантов уголовного наказания.

Конечно же, речь идет не о создании где-нибудь на Соловецких островах “тюрьмы будущего” – без тюремщиков, с уголовниками, предоставленными самим себе – но с охраной по периметру. Пусть не со спутника, но хотя бы быстроходными патрульными катерами.

Но вот задуматься над реальным российским историческим опытом использования формально “антиобщественных” элементов в интересах страны, возможно, и стоило бы. Когда их фактическая "ресоциализация" достигалась в очень значительной степени. Хотя даже такое слово в России было неизвестно.

Взять, например, такое явление, как казачество. Если определить его максимально жестко и реалистично, то казаки – это бандиты, живущие в первую очередь с грабежа. В лучшем случае, Османской Порты (запорожцы) или Персидской империи (казаки Волги, Урала) – но не гнушающиеся находить себе добычу и поближе. Как, например, в Смутное время, когда они играли одну из самых заметных ролей в войсках всевозможных “Лжедмитриев”. И пограбили тогда казачки матушку-Россию – куда там татарам с их короткими набегами.

А уходили в казаки просто преступники, беглые крепостные (тоже преступники по государственным законам) – в общем те, у кого с обществом были нелады. Потому что знали – “с Дону выдачи нет”.

Но государство вначале с этой ситуаций просто мирилось – а затем постепенно стало использовать казаков, так сказать, “в мирных целях”. Отряды Ермака завоевали Западную Сибирь, Дежнев начал освоение Чукотки, казаки стали первыми поселенцами на Дальнем Востоке, который отстояли с оружием в руках в боях с китайцами…

Потом казачьи полки стали одной из самых боеспособных частей регулярной армии. Накануне революции именно это сословие стало одним из наиболее верных столпов царской власти. За что потом и было репрессировано большевиками.

С другой стороны, в дореволюционной России была любопытная практика, де-факто перенятая и в СССР – административная ссылка. Когда “нежелательные (по каким-то причинам) элементы” направлялись на ПМЖ куда-нибудь подальше от крупных городов. В том числе на освоение Сибири – да и целинные земли Казахстана в 50-х поднимали не только юноши и девушки по путевкам райкомов комсомола.

Наконец, очень широко был распространен запрет селиться в столицах союзных республик освободившимся из тюрьмы опасным преступникам – пресловутый “101-й километр".

***

Между тем, та же Сибирь – как была малолюдной, так и остается. Так, может, стоило бы предлагать ряду “асоциальных элементов” выбор наказания – колония или “освоение новых земель”? С “подъемными”, правом ездить в отпуска в родные края – но с обязательством провести минимум назначенный судом срок в назначенном месте, за который можно обзавестись своим домом, семьей, детьми – да так и осесть там навсегда, став не только “ссыльно-переселенцем”, но и представителем и защитником интересов своей страны на прежде необжитой территории.

Осужденные начнут массово убегать оттуда? Даже если и удастся – всю жизнь на “нелегальном положении” прожить трудно. Все равно будешь “ссыльным” – боясь быть узнанным родными, друзьями, соседями. Потому многие подследственные, не находящиеся до суда в СИЗО, тем не менее не ударяются в бега – а ожидают приговора суда.

Что это будут за “бандитские города”, не лучше ли вообще не иметь ничего, чем такое? Ну а Австралию что, кто-то называет “бандитским государством” из-за того, что большая часть ее жителей в XIX веке представляла привезенных в трюмах тюремных кораблей осужденных судами Его Величества? Кстати, еще раньше многим англичанам, имеющим проблемы с законом, судьи нередко предлагали выбор между петлей и ссылкой свободным поселенцем в американские колонии.

В общем проблемы с не самыми законопослушными гражданами можно решать, не только "упекая" их за решетку или колючую проволоку на долгие годы. Причем к обоюдной выгоде и самих этих граждан, и общества в целом.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram