Зачем государство финансирует оппозицию?

Количество информационных вбросов о финансировании оппозиционных деятелей, структур и особенно СМИ в последнее время принимает прямо-таки зашкаливающие объемы. Причем информация подобного характера идет из самых разных источников, в том числе и государственных. Казалось бы, публичная риторика о "пятой колонне" и "национал-предателях", исходящая от государства должна подразумевать отсечение всякой помощи несистемным оппозиционным структурам со стороны представителей того же самого государства. Но всё не так просто.

Сам факт взаимодействия государственных структур с оппозиционными деятелями (часто в одностороннем порядке) отрицать нельзя. Но и это взаимодействие имеет свои механизмы целеполагания. Глобально, и чаще всего – это создание благоприятной демократической среды.

Если смотреть на механику оппозиционных процессов последних 15-20 лет, то можно проследить как менялся либеральный дискурс. В девяностые либералы были у власти. Сейчас они в массе своей вне государственной системы.

При этом надо понимать, что правильная оппозиция – не какой-нибудь сорняк, для ее даже простейшей жизнедеятельности необходимо создание определенных условий, пусть часто искусственных. Любые, самые идейные политические структуры требуют денег и иных ресурсов.

Недавний инцидент с Роспечатью наглядно иллюстрирует этот процесс. Обвинения в адрес Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в финансировании оппозиционных СМИ в ущерб, например, региональным СМИ, на самом деле не так однозначны, как кажется на первый взгляд. Да, «Дождь» помимо своей политической позиции, является еще и нишевым телеканалом, с достаточно узкой целевой аудиторией, поэтому сумма, выделенная замглавы ведомства Владимиром Григорьевым, который как раз курирует вопросы финансовой поддержки (а это 30,6 миллионов рублей, что по курсу на момент начала финансирования составляло почти один миллион доллар США) выглядит несколько несообразно.

Однако, все перестает выглядеть обычным откупом, если посмотреть, что «Дождь» и «Эхо» (акционером которого давно уже является «Газпром-медиа») в данном случае выступают не просто как оппозиционные СМИ, но в том числе и как дискуссионные площадки. То есть помимо генерации разномастного бреда, эти площадки формируют дискуссионную среду, дискуссия, плюрализм мнений, даже бредовых – вот оно, то самое, про свободу слова и демократию. Перекрывая частичное финансирование таким ресурсам, мы получаем в итоге загибающееся СМИ, которое и без того никто не воспринимал всерьез, со стремительно угасающей политической, пусть и оппозиционной точкой зрения. Эта самая точка зрения держит в тонусе уже охранительские СМИ, аналитиков и журналистов, которые работают на и с государством. Достаточно вспомнить, как деградировала в итоге советская пресса, без явных, открытых конкурентов, полемистов, противников, представляющих иную идеологию.

Причем, следуя закону сохранения энергии, то, что где-то когда-то убыло, через какое-то время всплывет в новом месте. И далеко не факт, что мы будем иметь дело с такой же несистемной оппозицией, о которой мы говорим сегодня.

При этом надо понимать, что в данном случае никто не перегибает палку и не отдает предпочтение плохим столичным СМИ в ущерб хорошим, региональным. Ежегодно экспертный совет ФАПМС направляет госфинансирование региональным изданиям (в этом году таких изданий 169).

Те же упреки регулярно отправляются в сторону российской ежегодной литературной премии «Большая книга», чей призовой фонд составляет 6,1 млн руб. Финансирование здесь ведется за счет процентов по вкладам учредителей «Центра поддержки отечественной словесности», коими являются видные деятели бизнес-структур. При этом, «БК» не против средств ни с той, ни с другой стороны. В списке соучредителей центра Министерство культуры Российской Федерации, Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям, Институт русской литературы Российской академии наук, Российский книжный союз, Российская библиотечная ассоциация, ВГТРК, ИТАР-ТАСС, ОАО Газпром-Медиа Холдинг, Издательский дом "КП". А председатель Совета "Центра" – все тот же заместитель руководителя ФАПМС Владимир Григорьев.

Процесс, который сегодня происходит в СМИ на самом деле гораздо более многомерен, чем кажется, и спонсирование целой маргинальной культуры происходит на разных уровнях. Но всякий раз это не прямое спонсирование оппозиционных проектов, а выделение средств для развитие культурной и общественной среды.

Так, в задачи Высшей Школы Экономики, созданной уже более 20 лет назад, исходно входила экспериментальная разработка проектов, которые после уже обкатывались на системе образования в целом. Деньги на эти разработки ВШЭ от Министерства образования получают в основном через грантовую систему. Но отдельная любовь, которая связывает правительство России с кузницей либеральных кадров, заключена даже не в супружеском союзе ректора ВШЭ Ярослава Кузьменкова и нынешнего председателя Центробанка России Эльвиры Набиуллиной. Просто на то она и экспериментальная площадка, чтобы проводить на ней эксперименты, пока остальная система российского образования спокойно функционирует. С другой стороны, если вернуть цитадель либеральной мысли в рамки естественной конкуренции, то ВШЭ, во-первых, лишится своей железной монополии, и как следствие, со временем перестанет собирать под своим крылом особо прогрессивных либералов. Что обязательно приведет к децентрализации всей либеральной коалиции и невозможности ее контролировать.

Та же самая история с Институтом Региональной Прессы (ранее Российско-Американский Информационый Пресс-Центр). Эта некоммерческая организация возникла в 1993 году. Создана при участии Института США и Канады и Нью-Йоркским университетом, и тоже больше 20 лет успешно готовит исключительно «этичных» журналистов, специализирующихся на нормах международного гуманитарного права. При этом, директор института, Анна Аркадьевна Шароградская, больше времени проводит в  судах, оспаривая статус иностранной НКО-шной организации. Что не мешает ИРП свои семинары проводить на площадке все того же Министерства Образования – гостиничном комплексе «Дача Кочубея» в Пушкине.

С другой стороны, с грантовой системой тоже все не очень просто. В принципе, никто не запрещает тому или иному политическому игроку участвовать в тендерах и получать гранты на свои проекты. В этом смысле все достаточно неполитизировано. Другое дело, что чаще всего получается как в случае с  Александриной Маркво и Ольгой Возной, участвовавших в организации чтений и творческих конкурсов в парках Москвы.

Тогда ЗАО «Бюро-17» заключило госконтракты на общую сумму 64 миллиона рублей с Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям и Департаментом СМИ и рекламы Москвы.  На деле «организация и проведение мероприятий, направленных на повышение престижа чтения в городских парках отдыха Москвы, а также конкурса литературных анонсов» вылилась в круглые суммы членам Координационного совета оппозиции и "Лиги избирателей"». В целом же, Маркво заработала на гостендерах около 100 миллионов рублей. При этом, другая компания, «Слава», также близкая к соратнику Навального, Владимиру Ашуркову, заработала в 2014 году тем же способом около 30 миллионов рублей, что немедленно спровоцировало слухи о тайном финансировании Навального Кремлем.

На самом деле, конечно, говорить о тайном финансировании так же смешно, как верить в то, что Маркво направила госфинансирование в нужное русло. Но в данном случае, мы имеем дело с явным мошенничеством, и как следствие, заведенным уголовным делом.

Совершенно иначе все обстоит в сфере культуры. Искусство – вещь неполитизированная, как пытаются это представить все те же деятели культуры. На деле получается, что та самая неполитизированность заканчивается там же, где заканчивается госфинансирование. То, что дает Минкульт – хорошо, но мало. Поэтому мы не будет отказываться ни от каких денег, но снимать будем именно то, что сами считаем нужным.

Тот же «Левиафан» при общем бюджете в 220 000 000 руб., больше трети получает от Министерства культуры. При этом, несмотря на то, что сценарий пристально изучался несколько раз, фильм вышел неожиданно русофобским даже для тех, кто распоряжался выделением материальной господдержки. Мессадж ленты оказался настолько универсальным, что смог удовлетворить вкусам тех и этих. На Западе картину восприняли буквально, и тут же потянулись проверять, так ли все на самом деле, наши креаклы усмотрели в «Левиафане» обличительные умонастроения и от всего сердца поддержали Звягинцева. Только двойной расчёт с одной стороны обернулся двойным просчетом с другой. На Западе история несчастного алкоголика из глубинки никого не зацепила, а наши кинематографисты все-таки зависят от госструктуры в целом, хоть и не обделены спонсированием извне. Поэтому «Левиафан» не получил ни «Оскара», ни «Ники», которую наши академики попросту не могли дать «Левиафану», как лучшему фильму.

Получается, что с одной стороны централизованная власть не может контролировать все схемы госфинансирования, которые уже на местах часто используются в качестве либо откупа, либо финансирования сомнительных проектов для создания лучшей отчетности. Все эти нюансы учесть довольно сложно, и решать эти проблемы придется скорее всего в частном порядке. То есть урезать или отказывать в финансировании в  случае невыполнения госзаказа. И есть мнение, что в свете и сложностей в экономике, и непростой внешнеполитической ситуации, теперь такие схемы грантов и тендеров будут проверяться куда более тщательно. 

Подписывайтесь на наш канал в Telegram